Малышка захныкала громче и пронзительнее.

Мужчина показал на нее двумя длинными белыми пальцами.

— Вы пугаете ребенка, полицейский Хаас.

Роуз подтянула малышку к груди.

— Парк, мне здесь не нравится. Здесь жарко и никому нет дела ни до чего, кроме работы, и еще я скучаю по дождю, и моя мама не видела ребенка, и я ненавижу оружие и помню, как все было лучше, и я хочу, чтобы все снова стало лучше.

Парк сделал шаг вперед с поднятой рукой, так чтобы оказаться между своей семьей и мужчиной, который так и не сдвинулся с места.

— Отойдите и держите руки на виду.

Мужчина показал ему руки.

— Если вы будете видеть мои руки, я вас заверяю, это никому в комнате не прибавит безопасности.

Роуз обняла ребенка и стала раскачиваться.

— Я уеду домой. Я прошла через Заводной Лабиринт, и я еду домой.

Мужчина кивнул:

— Вы знаете, это правда. Она действительно прошла Лабиринт; я сидел здесь и смотрел, как она это делает, пока мы разговаривали.

Парк сжимал разбитый стакан; он знал, что должен держать его легко, чтобы использовать в качестве оружия, но не мог справиться с собой.

— Отойдите. Я прошу вас отойти.

Глаза мужчины дернулись к окну.

— Хаас.

В переделанном гараже на заднем дворе быстро вспыхнул и погас свет.

— Полицейский, у вас в доме гости?

Мозг Парка запнулся на этом вопросе.