— В таком случае, вы видели множество людей, которые могут себе позволить жить так, как им хочется. К сожалению, хочется им не так уж и много: роскошь, развлечения, наркотики…

— В вашей жизни этого не было?

— Когда-то я не отказывал себе в удовольствиях, — признался старик.

— Тогда почему вы обвиняете других?

— Ни в коем случае! — Банум выставил перед собой руки ладонями вперед, и Лина впервые с начала разговора обратила внимание на то, что кисти скрыты тонкими черными перчатками. — Молодость дается только раз, ее надо прожить широко, тем более когда есть возможность. Но возникает вопрос: что дальше? Я видел и сорокалетних и даже пятидесятилетних «мальчиков», продолжающих бездумно транжирить унаследованные состояния.

— Такое случается, — подтвердила Томпсон.

— Но в большинстве своем отгулявшая «золотая молодежь» бодро идет по стопам родителей, занимая их кабинеты и кресла.

— Что в этом плохого? — Американка поставила опустевший бокал на столик — его тут же подхватил официант — и удивленно посмотрела на старика. — Я унаследовала дело отца и теперь являюсь председателем совета директоров корпорации. Пусть и небольшой корпорации, но…

— А кем вы хотели быть в юности? Председателем совета директоров?

— Еще коктейль, мадам?

— Да.

Банум, предпочитающий красное сухое, сделал маленький глоток вина, продолжая вопросительно смотреть на собеседницу.

— Именно это я и имела в виду, когда говорила об обязательствах, что накладывает на нас жизнь, — твердо ответила Лина. — Я должна была встать во главе корпорации.

— Кому должны?

— Отцу, детям… — протянула Томпсон. — В конце концов, тем людям, которые на нас… на меня работают.

— Почему вы считаете, что под вашим руководством им хорошо?

— Потому что я умею вести дела!

— Так кем вы мечтали стать в юности?

— Не ваше дело!

Лина отвернулась, приняла из рук официанта бокал с коктейлем и сделала большой глоток.