Ветер постепенно усиливался, пробирался под одежду, гости покидали террасу, и ей захотелось пересесть на освободившееся кресло, подальше от несносного старика. Но воспитание, воспитание…

— Жизнь в Китае отличается от уклада, принятого в Исламском Союзе или Омарском эмирате, — негромко произнес Банум. — В Индии или странах Католического Вуду она течет совсем иначе, чем в Анклавах. Но везде, я подчеркиваю — везде, постепенно формируется система, близкая к кастовой. Истории о том, как честолюбивый молодой человек сумел подняться в высшие слои общества, выглядят правдиво лишь в телесериалах. Получать хорошее образование — долго и дорого, в результате подавляющее большинство людей остается внизу, на уровне, который определен их примитивными знаниями.

— Вы бы хотели, чтобы каждый человек на Земле владел личной транснациональной корпорацией? — язвительно осведомилась Томпсон.

— Я наблюдатель, — пожал плечами Банум. — Я ничего не хочу: ни мира для всех, ни войны. Не обижайтесь, Лина, но мне плевать и на верхолазов, и на работяг. Я поделился наблюдениями, полагая, что они вам интересны. Я ошибся?

— Нет, — буркнула американка. — Признаюсь честно: выходя на террасу, я хотела отдохнуть после напряженного дня, но… беседа меня увлекла.

— Спасибо. — Старик задумчиво посмотрел на стремительно наползающие облака. — Не сочтите меня ретроградом, но по сравнению с нынешним положением дел классическая дворянская система давала обществу гораздо больше плюсов. Титул наследовал старший сын, а остальным детям приходилось добиваться всего самостоятельно. Кто-то удачно женился, кто-то шел в армию, кто-то искал себя в других сферах. У меня есть теория, что научный расцвет, случившийся в девятнадцатом веке, порожден именно этим обстоятельством: множество молодых, образованных и честолюбивых людей искали себя вне пределов своего круга. У них не было возможности сесть в родительское кресло, а потому приходилось работать. В том числе — исполнять юношеские мечты.

— Одно из ваших наблюдений?

— Один из моих выводов, Лина, один из моих выводов. Сын ученого не обязательно станет гением, дочь бизнесмена не всегда хорошо разбирается в делах. Разбитое на касты, лишенное притока свежей крови общество обязательно останавливается в своем движении. Сын верхолаза становится верхолазом, сын лавочника — лавочником, сын мусорщика — мусорщиком. Люди делают то, что должны, не понимая, что должны они делать то, к чему лежит душа.

Он не сказал ей ни одного дурного слова, но Томпсон почувствовала себя оскорбленной.

«Я не разбираюсь в бизнесе?!»