Думай, Влада, думай. Резерв на нуле — такое ощущение, что он предугадал даже это. Артефактами не воспользуешься. Силы возвращаются слишком медленно… Я беспомощно снова посмотрела на Максима.

Тот был сосредоточен. И направлен будто на меня.

Что он хочет мне сказать?

В голове пронесся образ яркого шара. Это Максим?

Снова образ шара. Между двумя телами.

Блин, да я с таким резервом разве что солнечного зайчика создам! Ослепить его, что ли? Или…Отвлечь? Но зачем?

Арсенский быстро, пока Володя не смотрел на него, разжал и сжал кулак, отвечая на мои безмолвные вопросы. Я чуть не задохнулась от волнения — значит он тоже получал те ампулы и смог хоть немного, но избавиться от паралича даже быстрее меня.

Он показал глазами на себя, на меня, и одними губами произнес "бах".

До меня дошло. Наш минус на плюс научился еще раньше "встречаться" снаружи тел — не зря ученые Комитета нас пытали на предмет этого. И, соединив крупицы магии в воздухе, мы вполне получим небольшой, но "бах". Пеньковского это отвлечет. А дальше?

Глаза Максима умоляли довериться ему.

Я чуть кивнула.

Посмотрела на кукловода, выглядящего — до сих пор — до невозможности нормальным в этой адской обстановке.

Он зажег по периметру тяжелые, толстые свечи и принялся обходить всех узников, напевая что-то. А потом начал перебирать амулеты на своей груди — я без удивления узнала лунницы — и раз за разом произносить знакомые слова — что-то схожее было в том свитке, о котором рассказывал Максим.

Мне показалось, или атмосфера в пещере сгустилась? Дышать точно стало тяжелее — или это сломанные ребра?

Нет, не показалось.

Пеньковский все говорил, а из углов к нам начала подбираться Тьма.

Это не было похоже на черный дым, скорее — на провал пространства.

Я запаниковала. А Максим показал мне взглядом на дальний угол — там сидели "Солнце" и "Луна". Что бы он ни собирался сделать, начнет с них — а значит наш отвлекающий или какой еще вэрыв будет прямо над ним.

Пеньковский поднял большой блестящий нож и пошел в ту сторону.

Нельзя было этого допустить — как и того, чтобы безумец завершил то, что он хотел.