ГЛАВА 24

Я ожидала, что вторая волна травли, которую, конечно же, спустит на меня Топоров, будет еще сильнее и ужаснее. Но в полной мере оценила размах, когда банально не смогла выйти из подъезда из-за репортеров. Если бы не тот неуловимый мужчина, что тогда помог мне отбиться от людей Топорова, боюсь, пришлось бы баррикадироваться в квартире. Но он помог добраться до машины Мирона и посоветовал менять место жительства. И желательно нигде дольше одного дня не оставаться.

— Парень, а все-таки… ты чьих будешь? — спросил опять Мирон.

Тот лишь широко улыбнулся и сказал:

— Я передам, что ситуация осложнилась.

После чего попросил высадить его на перекрестке.

Не знаю, что и кому он передал… Но теперь рядом со мной, помимо него, вечно ошивалось еще трое подозрительных типов, и они же тщательно следили, чтобы я в этих осадных условиях вела вполне сносную жизнь.

Личность их нанимателя занимала меня все больше. Ну правда, у меня таких серьезных людей в покровителях быть просто не могло. Но кто?.. Дарина склонялась к тому, что это либо родственники одной из жертв, либо кто-то из пострадавших женщин, сумевших все-таки добиться высокого положения. Мирон у нас оказался личностью неожиданно романтичной и предполагал тайного поклонника. И к нему, как ни смешно это прозвучит, присоединился и Топоров. Этот мудак вообще повадился звонить и говорить мне гадости чуть ли не через день. Почему я его слушала? Записывала все, что он там выплевывал. На всякий случай, авось для дела пригодится. Конечно, ничего такого он не говорил… Даже будучи уверенным в своей безнаказанности, до определенной степени контролировал, что вылетало из его рта. Но в нашем случае… Кто знает, что станет той самой соломинкой, переломившей спину верблюду?

Так вот однажды Топоров высказался на тему того, что я, тварь такая, осмелела настолько, потому что влиятельного папика нашла. И, мол, это мне не поможет.

Я, конечно, посмеялась про себя. И как-то оправдываться не стала, разумеется. Пусть думает, что хочет. И даже лучше — пусть будет уверен, что у меня реально появился влиятельный поклонник. Так и хотелось спросить: что, мужик, завидуешь, что не ты?

Шли дни. Напряжение копилось, как я не старалась абстрагироваться. Давление усиливалось, и все усугублялось ещё тем, что пересидеть эту бурю в тихом месте не получилось бы.

Мы входили в важный этап, который Дарина метко окрестила «общественный резонанс». В противовес статейкам Топорова, которые шли по классической и давно откатанной схеме, мы работали с Интернетом и всем, что он мог предложить. Дарина вбрасывала знакомым и сочувствующим блогерам подробности, те разносили их по всей сети. И для того, чтобы все сработало, как надо, я должна была находиться на виду. Быть, так сказать, на острие атаки, насколько это возможно. Пусть это и было сопряжено с опасностью.