– Прятаться у тебя получается не очень, – говорит она.
На это мне нечего ответить. Если она смогла похитить меня из комнаты в доме военачальника, охраняемую стенами и стражей, наверное, я нигде не смогу от нее спрятаться.
Мы выходим из леса на залитую солнцем вершину. Налетает порыв ветра, образуя из опавшей листвы золотисто-багряный буран.
– Ты хочешь есть? – спрашивает она довольно ласково.
Я молча киваю. Что-то в ее тоне застает меня врасплох. Отец никогда не спрашивает у меня, хочу ли я есть, и иногда мне снится, как мать готовит завтрак из свежевыпеченного хлеба и сброженных бобов. Прошло три дня с тех пор, как монашка забрала меня сюда, и за все это время я не ела ничего, кроме кислых лесных ягод и горьких корешков, выкопанных в земле.
– Идем со мной, – говорит она.
Она ведет меня по петляющей тропе, вырезанной в каменистом склоне. Тропа такая узкая, что я не смею взглянуть вниз, но осторожно шагаю, прижимаясь к скале телом и лицом и хватаясь вытянутыми руками за свисающие лианы, словно геккон[88]. Монашка, напротив, идет по тропе так, словно это широкая улица в Чанъане. На каждом повороте она терпеливо ждет, когда я ее догоню.
Я слышу где-то вверху слабые отголоски металлического лязга. Поставив ноги в выемки в скале и подергав лиану, я убеждаюсь, что она держится прочно, и поднимаю взгляд.
Две девушки лет четырнадцати сражаются в воздухе на мечах. Нет, слово «сражаются» не совсем точное. Правильнее назвать их движения танцем.
Одна из девушек, в белом платье, отталкивается обеими ногами от утеса, держась левой рукой за лиану. Она отлетает от скалы по широкой дуге, вытянув вперед ноги в изящной позе, напоминающей мне апаср (летающих нифм, избравших своим домом облака), нарисованных на свитках, что хранятся в храмах. Меч в ее правой руке сверкает в лучах солнца подобно осколку небес.
В то время как острие ее меча приближается к оставшейся на скале сопернице, та отпускает лиану, за которую держалась, и прыгает вверх. Черное платье развевается, словно крылья огромного мотылька, и, когда полет вверх замедляется, девушка разворачивается в верхней точке дуги и падает на девушку в белом подобно пикирующему ястребу, выставив вперед вместо клюва меч.
«Дзинь!»
Клинки сшибаются, искры озаряют воздух, словно взорвавшаяся петарда. Меч в руке девушки в черном сгибается в полумесяц, замедляя ее падение, и наконец она зависает в воздухе вниз головой, держась только на острие меча своей соперницы.