Город инопланетян представлял собой идеальный круг диаметром примерно десять километров. С воздуха здания (на окраинах города – кубы, посередине города – конусы, пирамиды, тетраэдры) казались неприступными горными пиками. Кольца улиц разделяли город на концентрические секции.

Джеймс Белл заложил двухместный челнок «Артур Эванс»[103] в крутой вираж, пролетая над развалинами во второй раз. Худой, но крепкий мужчина лет сорока с небольшим, он только начинал терять волосы, и в его бороде появилась первая седина. Джеймс отклонил штурвал вперед, направляя челнок вниз, внимательно глядя сквозь стекло кабины голубыми глазами.

Рядом с ним сидела тринадцатилетняя Мэгги, худая и нескладная, словно новорожденный жеребенок. Когда корабль резко нырнул вниз, девушка ахнула и ухватилась рукой за поручень над головой.

– Извини, – сказал Джеймс. Лорен, мать Мэгги, также терпеть не могла то, как он летал, постоянно резко бросая челнок вверх и вниз и закладывая крутые виражи. Явственно представив себе, как Лорен судорожно хватала его за руки, когда он затащил ее прокатиться на «американских горках», Джеймс улыбнулся, но тотчас же это воспоминание сменилось смесью сожаления и негодования.

Стряхнув это чувство, Джеймс выровнял корабль.

– Джулия, – обратился он к искусственному интеллекту челнока, – возьми управление на себя. Лети медленно и плавно.

ИИ пискнул, подтверждая, что понял приказ.

– Меня так и тянет на безрассудства, когда я летаю над планетой с рабочей атмосферой и магнитным полем, – виноватым тоном начал объяснять Джеймс, в основном чтобы заполнить тишину. – Поскольку мы защищены от вредного космического излучения, я оставляю тяжелую наружную оболочку с радиационной защитой и мониторами на орбите и беру с собой только ядро. Так челнок получается гораздо более маневренным.

Смахнув с лица прядь длинных рыжих волос, Мэгги упорно не смотрела на него, сосредоточив взгляд на чуждых строениях, проплывающих под челноком.

Она вела себя так с тех самых пор, как два дня назад поднялась на борт, отвечая Джеймсу односложными предложениями или вообще ничего не говоря. У него не было с ней общего прошлого, на фоне которого можно было бы интерпретировать ее жесты, не было контекста, который позволил бы наполнить смыслом ее молчание. В ее присутствии он чувствовал себя неловко, не зная, как с ней общаться. Родная дочь представляла для него бо́льшую загадку, чем те многие погибшие цивилизации, которые он изучал.

Шесть месяцев назад, как раз когда Джеймс торопился завершить исследования Пи Баэо – до того как в процессе терраформирования поверхность планеты будет начисто стерта астероидами и кометами, – он получил послание от Лорен, впервые за десять лет. Она сообщала, что смертельно больна. Он был нужен Мэгги.