– Ты можешь меня не любить. Но я отвечаю за тебя до твоего совершеннолетия. Я постараюсь по возможности оставлять тебя в покое, и ты можешь со мной не разговаривать. И все же нам обоим будет проще, если ты, по крайней мере, постараешься вести себя вежливо.

Диагностическая консоль пискнула громче.

– Я установила причину аварии, – объявила Джулия. – Во время полета случилось множество одиночных сбоев в аппаратной памяти, повлиявших на работу навигационной системы. Сбои произошли во всех системах.

– Неисправные микросхемы памяти?

– Такое возможно. Подозреваю, это связано с твоей попыткой сэкономить, когда во время последнего технического обслуживания ты использовал дешевые компоненты.

– Точно, – театрально покачала головой Мэгги, – и ты собираешься заботиться обо мне так же, как заботился о своем корабле!

* * *

Атмосфера Пи Баэо содержит мало кислорода и практически лишена влаги. Хотя необходимости облачаться в полный скафандр не было, Джеймсу с Мэгги пришлось надеть кислородные маски и комбинезоны, препятствующие испарению.

Они разглядывали громадные развалины. Даже кубы, образующие внешнее кольцо размерами значительно меньше мегалитов внутри, поднимались вверх на добрых пятьдесят метров. Два человека казались муравьями, ползающими среди разбросанных гигантских игрушек.

Верный своему слову оставить Мэгги в покое, Джеймс направился к городу, даже не оглянувшись на нее. Постояв немного, девушка последовала за ним, держась на расстоянии нескольких метров.

Если честно, Джеймс радовался тому, что больше не нужно изображать какую-то идеализированную версию хорошего отца. У него это не получится – он всегда знал, что у него это не получится. Лорен не ошиблась на этот счет, и он больше не хотел ломать комедию.

Кольцо кубов образовывало сплошную стену. Джеймс направился к проходу в том месте, где один куб обвалился. Вблизи стало видно, что куб состоял из маленьких блоков, скрепленных вместе гравитацией и силой трения за счет сложной системы шипов и пазов.

Отец и дочь перелезли через груды мусора. Мэгги оказалась спортивной и ловкой, она скакала по каменным обломкам как горная козочка. Джеймс сдержался, не став предлагать ей помощь.

За проломом на ровной поверхности громоздились, подобно горным вершинам, монументальные пирамиды, отбрасывающие длинные гнетущие тени. Несмотря на свободное пространство между пирамидами, город навевал чувство клаустрофобии.

Джеймс фотографировал большие письмена на гладких поверхностях пирамид. Он различал несколько отчетливых шрифтов – свидетельство того, что надписи были сделаны на разных языках. Однако надписи на всех видимых поверхностях выглядели полностью идентичными. Казалось, одни и те же несколько предложений повторялись снова и снова.