«А я откуда знаю?! — огрызнулся напарник, но сразу же сменил гнев на милость. — Вроде да. Ехал за нами, а потом резко затормозил».

«Ну и хорошо… Ай! — напарник мчал, не разбирая дороги, и нас вновь ощутимо тряхнуло. — Остановись, я в кабину перелезу!»

За следующий час я напрочь отбил себе макушку и пару раз чуть не вылетел через лобовое стекло: прежние владельцы машины видимо думали, что пристёгиваться недостойно воина и поэтому обрезали все ремни. Дело дополнительно осложнялось тем, что дверь беспощадно помяли в схватке, и я никак не мог её закрыть, так что риск покинуть машину не самым приятным образом никуда не девался.

Езда была неприятной, но ещё неприятней стало то, что она закончилась.

— Кажется, приехали, — Эрвин попробовал завести машину несколько раз, но двигатель на эти попытки никак не отреагировал. — Вылезаем.

Я с кряхтением выкатился из кабины, разминая кости и потирая повреждённые места, которых было как-то слишком уж много. Ссадины, синяки, ушибы, кровоточащие порезы на лбу, остаточное воздействие ЭМИ, удивительно похожее на похмелье… На теле опять не осталось живого места. Но по крайней мере я был одет и обут, не в пример полностью голому Эрвину.

— Обыщи машину и пойдём, — сказал я, уперев руки в бока и нагибаясь в разные стороны, чтобы размять спину.

Для того, чтобы выбрать направление, не требовалось включать карту: достаточно было лишь поднять глаза, чтобы увидеть небо, разделённое на две половины. Одна — чёрная, усеянная крупными и яркими звёздами, и вторая — зловеще-алая, словно горящая. Апокалиптическое зрелище.

Мой напарник бегал вокруг машины, вскрикивал и чуть ли не рвал на голове волосы.

— Пиздец! — он бегло осмотрел двигатель, хлопнул себя по лбу, отскочил от машины, затем подбежал снова, закрыл капот, полез в кабину, а через несколько секунд опять гипнотизировал мотор. — Пиздец, пиздец, пиздец!

— Не суетись! — рявкнул я. — Собери всё, что можно, и пошли!

— Тебе легко говорить! — ощерился напарник. — Ты не голый. И не босой. Не тебе сейчас бежать хрен знает сколько по камням и колючкам!

Я посмотрел на Эрвина, который разве что на месте не подпрыгивал от злости и безысходности, покачал головой и стянул мокрый от пота плащ. Отодрав от полы несколько длинных полос ткани, я протянул остальное напарнику:

— На! Оторви рукава и сделай обмотки. Но остальное чтоб надел и застегнул. До последней пуговицы, ясно?

— Ясно, ясно, — скаут раздражённо вырвал у меня из рук одежду. — Фу! Весь мокрый! Ты там от обезвоживания не умер?

— Нет, но почти, — ответил я, перематывая израненную голову. Мне и в самом деле жутко хотелось пить и есть. Раньше я не чувствовал этого из-за опасности и адреналина, но сейчас организм настойчиво напоминал о неудовлетворённых потребностях. — Так что не тупи и давай быстрей.