Перейти через магистраль можно было лишь в низинах, где весь комплекс отрывался от земли и какое-то время вёл по высоким эстакадам. Но и через эти участки удалось бы пройти только будучи зеброй или бородавочником. К людям же очень часто возникали вопросы — взрывчатые или огнестрельные. Корп крайне внимательно относился к торговым путям и не доверял местным жителям, которые периодически задумывались, а почему бы не пустить поезд под откос или заставить водителей пары-тройки машин поделиться содержимым контейнеров.

Тут, на фронтире, бои никогда не прекращались полностью, лишь затихая на то время, пока не появлялась очередная непуганая банда.

Бег действительно давался легче — земля ровная, без резких подъёмов и вездесущего буша, знай себе отмахивай километр за километром, однако проще не стало, поскольку силы были на исходе, а жажда причиняла почти физическую боль.

— О! — выдавил я из себя, когда увидел впереди небольшую бетонную площадку с серой дверью технического прохода. — О!..

— А! — Эрвин, которого уже откровенно шатало, тоже не смог произнести ничего членораздельного. — А! А-а-а!

— Ага! — радость придала сил, и мы помчались наперегонки, а затем рухнули возле стены, тяжело дыша. Темнота в моих глазах пульсировала красным, а ржавый привкус на языке требовал сейчас же его смыть. Индикатор энергии после забега опустился почти до нуля: тонюсенькая багровая полоска на самом дне стилизованной батарейки. Совсем немного — и мой организм начнёт переваривать сам себя.

— Господи… Господи… — причитал скаут, лежавший справа от меня. — Я просто… Господи… — его опять вывернуло, но у бедняги не осталось даже желчи. Что ж, я предупреждал. В том, что он усугубил собственное обезвоживание, нет никакой моей вины.

Полежав несколько минут и приведя дыхание в порядок, я поднялся на дрожащие ноги и, кое-как переставляя конечности, подошёл ко входу. Над ним в дополнение к фонарям и прожекторам загорелась маленькая белая лампочка — сработал датчик движения.

Дверь сплошным ковром покрывали затёртые маркировки — жёлтые треугольники, красные треугольники, какие-то гаечные ключи, лопаты, бульдозеры и ещё чёрт знает что. Поверх всех этих иероглифов была начертана крупная надпись «Не стучать!»

Разумеется, первым же делом я нарушил этот запрет и забарабанил в дверь, стремясь не столько вызвать кого-нибудь, сколько проверить её на прочность.

— Ты сдурел? — послышался слабый голос напарника.

— А у тебя есть идеи? — проверка показала, что вломиться внутрь я не смогу при всём желании.

Эрвин хихикнул:

— Подсади меня.