— Ха! — главный-мудак-в-Масс Биотех сделал шаг вперёд, ухватился за ствол РПД и приставил его к своему лбу. — Давай. Это ничего не изменит, у меня таких Харрисов штук пять собрано. Очень скоро я наконец-то смогу вдоволь в вас, мальчики, покопаться и посмотреть, что же там Блю Ай наворотили. Увидимся на операционном столе!

Выстрел снёс Харрису башку, в свете софитов красиво блеснули осколки металла и микросхем, а куклы всё с той же пугающей нечеловеческой синхронностью бросились к нам. Я завизжал, как увидевшая крысу школьница, и зажал спуск.

Оружие тряслось, вздрагивало и брыкалось, как слишком игривая собака. Заряд в ускорителе закончился, но чрезмерная огневая мощь и не требовалась: тяжёлые пули выкашивали нападающих целыми рядами. Однако им на смену приходили новые — стремительные, тянувшие в мою сторону руки со скрюченными пальцами и до жути молчаливые.

Эрвин прикрывал мне спину, отстреливался и орудовал мечом ничуть не хуже, чем я пулемётом — рубил, колол, крутился вихрем, хохотал и громогласно матерился по-японски.

Я вскрикнул от боли: белобрысый мальчуган в пиджачке и галстуке-бабочке подобрался незамеченным и вцепился в ногу так, что чуть не оторвал. Маленькие пальчики стальной хваткой впились в бедро и тянули вниз рвущуюся штанину вместе с кожей и органическими мышцами.

Пацан развалился на части от одного удара прикладом, но секундная задержка стала роковой: куклы навалились на меня, распластали на полу и прижали всей своей холодной тяжестью так, что я не то что пошевелиться — вдохнуть не мог.

Судя по воплям и печальному звону металла о пол, Эрвина тоже скрутили:

— Твари! Мрази! Уро-оах-кх!

Маленькая девочка с тонкими светлыми косичками повернула ко мне безразличное веснушчатое личико и спросила звонким и чистым детским голосом:

— Тебе страшно? Тебе больно? — волосы на затылке зашевелились, а язык отнялся. — И хорошо. И правильно. Мне тоже было страшно и больно.

Нас подхватили и потащили по коридору: меня несли два Юнгера, старик из «больницы», пара демонстрантов и та самая жуткая девочка, которую Нтанда избрала своим аватаром. Я застыл, совершенно парализованный страхом, и не мог бороться, в то время как Эрвин прилагал все усилия, чтобы вырваться. Краем глаза я заметил, что его повязка пропиталась кровью, которая капала на белый пол, оставляя тонкую красную линию.

— Я выберусь! Выберусь! — кричал он. — И убью вас всех! Шлюха чёрная, надо было прирезать тебя!..

Коридор.

Длинные белые лампы монотонно проносятся надо мной снизу вверх, снизу вверх…

Лифт. Опять весёленькая музычка. По-хорошему мне следовало бы сопротивляться, но я не могу — как-то неожиданно кончились силы. Да и это, похоже, бесполезно: Эрвин, пребывавший в куда более боевом расположении духа, так и не сумел подвинуть своих провожатых.