Открыл и понял, что огромная, тёмная и пугающая вселенная, внутри которой я находился всё это время, располагалась в моей голове, и теперь, после пробуждения, вселенной стал я сам. Удивительное ощущение.

«Операция!».

«Операция!».

Я едва не дёрнулся, но вовремя себя сдержал. В глаза так же беспощадно бил белый свет, а спина ощущала гладкую поверхность операционного стола.

«Спокойно, приятель. Спокойно. Интересно, Нтанда довела дело до конца? И что, если довела? Я теперь под её контролем?»

Быстрая диагностика не нашла никаких следов постороннего вмешательства в голову. Вместо этого выяснилось, что мне подлатали повреждённую ногу, заменили пальцы, извлекли осколки, выправили вмятины и сделали кучу инъекций: в крови плавали дохлые наномашины в невероятных количествах.

Из негатива — разве что отходняк от наркоза, но он, во-первых, уже почти прекратился, а во-вторых, не шёл ни в какое сравнение с тем, что я пережил после затяжного психотропного приключения.

— Если вы думаете, что остались в Масс Биотех, то нет, это не так. Сейчас вы в безопасности.

От неожиданности сердце чуть не выпрыгнуло у меня из груди.

— Кто это?.. — скрипящий голос еле пробивался сквозь пересохшую глотку.

— Вы можете встать?

— А вы можете выключить этот ебучий свет?..

Ответа не последовало, но лампа погасла.

— Спасибо, — «Вот и хорошо. Вот и замечательно».

Попытка сесть удалась куда легче, чем я думал. Мне казалось, сейчас опять нападут головокружение и слабость, а в мозг начнут вкручивать раскалённые винты, но нет. В башке, конечно, раскололась ещё пара континентов, но в остальном я чувствовал себя вполне сносно.

Первое, что бросилось в глаза (и было воспринято мной с огромным облегчением), — это обстановка. Действительно не Масс Биотех — по крайней мере, не тот стиль, к которому я привык. Больничная каталка стояла посреди кабинета, обставленного в стиле богатого особняка века эдак девятнадцатого. Просторная комната вполне могла бы быть уютной, но обилие вещей и старомодность сделали её тесной и душной — настолько, что у меня едва не началась клаустрофобия. Много дерева, резная мебель, как из какого-нибудь дворца, на стенах портреты высокомерных мужиков с орденами на алых мундирах. Много книжных шкафов, забитых громоздкими и потрёпанными томами с золотым тиснением на корешках.

За громадным письменным столом, на который можно было посадить самолёт, сидел мужчина с длинными тёмными волосами, мерзкими тонкими усиками и бородкой-эспаньолкой. Безупречный белый костюм, роскошные золотые запонки с вензелями, острый взгляд — да, это точно владелец дома. Чувствовалась та же порода, что и у Харриса, пусть тот и был подделкой.