Мне позволили недолго переговорить с Робином и Лили, прежде чем увести.

– А где мама? – спросила я.

– Не знаю, – Лили взяла меня за руку. Меня удивило, что она совсем не похожа на адвоката (правда, мне не с кем сравнивать). Лили добрая, ей знакомо чувство сострадания. Она почти как друг. – Элисон, я понимаю, сейчас случившееся может показаться вам концом света, но мы подадим апелляцию.

– Нет, – резко сказала я. – Я не хочу.

– Такую реакцию я видела много раз, – ответила Лили. – Порой люди так устают от процесса, от всей этой системы, что опускают руки. Это можно понять. Но вас же вынудили, Элисон! Довели до крайности, разве вы сами не видите? В вашем деле есть смягчающие обстоятельства. Апелляционный суд уменьшит вам срок.

Я спохватилась, что прослушала, сколько же мне дали.

– А сколько мне дали?

У Робина красные глаза.

– Десять лет. Я надеялся, что присяжные примут во внимание давность несчастного случая, но на некоторые правонарушения, в том числе на причинение смерти по неосторожности, срок давности не распространяется.

Десять лет? Мне вспомнилось, как я учила сестру считать. Две пятерки. Пять плюс пять. Арифметику Китти схватывала на лету.

– Срок наверняка сократят за хорошее поведение, – прибавил Робин.

В противном случае я выйду на свободу в сорок с лишним лет. Надеюсь, до этого не дойдет. Но если и дойдет – что ж, такова моя кара. Я достаточно пожила на свободе и заслужила полные десять лет за решеткой.

В дверь постучали.

– Время вышло, – сказал голос в коридоре.

Меня отвезли в пересыльную тюрьму.

Я часто видела тюремный фургон с металлическими жалюзи, похожими на прищуренные глаза, привозивший в Арчвиль новых заключенных. Теперь я увидела его изнутри – как плотно закрытая коробка. Я сижу на краешке сиденья, руки в наручниках пристегнуты к спинке соседнего места. Больше никто не едет, только сопровождающий меня охранник. Происходящее кажется нереальным.

В пересыльной тюрьме я пробуду, пока власти не решат, куда меня отправить. Робин считает, что я попаду в тюрьму категории «С». Хуже Арчвиля. Он сказал это таким тоном, будто считает, что это он меня подвел.