Придерживая крольчиху, насыпав в плошку корм, поставив ее на дно сумки, Наташа аккуратно столкнула туда крольчиху, вслед за ней он вернул в сумку кролика. Склонившись над сумкой и убедившись, что они едят, спешно налив и опустив им туда в чашечке воды, Наташа, выпрямившись под его взглядом, соединив колени, открыто-ожидающе взглянула на него. Успокаивающе тронув ее за колено, тут же вспомнив, что, по рассказам знакомых, от проводников очень много зависит при пересечении границы и в их каморке можно спрятать от таможенников что угодно, быстро кивнув ей, он вышел из купе, на ходу вспоминая, есть ли таможня между Белоруссией и Украиной. Дав проводнице еще немного денег, вместе с другим проводником, околачивавшимся у нее в клетушке, он перенес к ней в купе ковер с боеголовкой, поставив его там стоймя; с автоматическим облегчением, чувствуя, что, кажется, сделал все, что мог, он вернулся в купе. Озабоченно оторвавшаяся от сумки с кроликами, быстро переживая что-то, с лицом, неуловимо изменившимся в его отсутствие, Наташа подняла на него глаза:

– Мы в Киев едем?

– Да. Прямо в Москву не получилось, в Киеве пересядем.

– А до Москвы сколько всего будет?

– Сутки. Если билеты без задержки купим, завтра к утру в Москве будем.

Что-то почувствовав в ее голосе, он обеспокоенно посмотрел на нее.

– А что?

Растерянно соображая, она быстро взглянула на него.

– По-моему, Киса вот-вот родить должна. Она уже давно беременна, я еще несколько дней как заметила, но она уже мех из себя вырывать начала, она из него гнездо для крольчат делает, она всегда, перед тем как рожать, мех из себя дерет, по-моему, она еще сегодня родит.

– А что делать?

– Нужно помочь ей гнездо подготовить, ей одного меха не хватит, дома она всегда у меня какие-нибудь тряпочки утаскивает и из них клочки дерет, я ей обычно вату подбрасываю, она из нее щиплет, но сейчас у меня ваты нет, надо ей что-нибудь тряпичное подбросить. Но только чтобы она сама разодрала, если самим это сделать, она не примет.

Машинально взглянув в сторону своей сумки, он быстро обернулся к ней:

– Мои трусы чистые подойдут?

– Не знаю, попробовать надо, она не все берет. Нужно их в нескольких местах ножницами надрезать, чтобы ей драть легче было.

Достав из сумки трусы, передав ей, видя, как, маникюрными ножницами сделав несколько надрезов, она опустила их крольчихе, он ожидающе посмотрел на нее:

– Ну как?

– Не знаю, она, даже если подойдет, не сразу рвать будет, я ей еще пару носовых платков своих подкину.

Порывшись в своей сумке, раскроив платки, она бросила их крольчихе; склонившись, наблюдая что-то понятное ей одной, опустив к кроликам руку, гладя крольчиху, она что-то поправила там; ответив ей быстрым шевелением, кролики что-то делали в сумке; взяв на руки кролика, успокаивающе гладя его голову, она что-то шептала ему. Оторвав от нее взгляд, Сергей посмотрел в окно. Равнина ударила ему в глаза зеленью. Городские окраины сгинули позади, придорожные деревца плыли мимо полей, кирпичные будки и столбы проносились мимо. Отвернувшись, он увидел, как, опустив в сумку кролика, машинально откинув волосы со лба, она растерянно подняла глаза на него.