Дайнека понизила голос и почти прошептала в трубку:

– Послушай, как думаешь, какие ценности сюда присылали?

– Я не думаю, а знаю, – сказал Сергей. – Видел перечни похищенных экспонатов. Ну, во-первых, ювелирные украшения, это ясно хотя бы по тому, что там было кольцо княгини Волконской. Кроме того, подлинные картины Рафаэля, Рубенса, Рембрандта, Эль Греко. Старинные иконы на дереве, серебряная посуда и обеденные приборы, золотая церковная утварь, часы, портсигары, оклады икон, украшенные драгоценными камнями, изделия Фаберже…

– Но ведь это огромные ценности!

– А я тебе о чем говорю?

– И где же теперь это искать?

– А это уже не мое дело. – Вешкин сменил тон. – Мне нужно работать, а тебе отдыхать. Пламенный привет!

– Людмила! – Это был голос матери. – Пожалуйста, подойди…

– Одну минуточку, мама. – Дайнека снова приникла к трубке. – Сергей, Сергей, подожди! – Не услышав ответа, она взглянула на табло и увидела, что он отключился.

– Что, мама? – уловив в своем голосе раздражение, она взяла себя в руки и спросила чуть мягче: – Тебе чего-нибудь хочется?

Людмила Николаевна тихонько сказала:

– Хочу в туалет…

Дайнека покатила ее к ближайшему павильону, но там туалета не оказалось. Продавщица махнула рукой и объяснила, что идти далеко. Посоветовавшись, они решили вызвать такси и через пятнадцать минут уже приехали в дом Кораблевых.

Глава 41. Прострация

Глава 41. Прострация

Состояние, в котором пребывала Дайнека, называлось прострацией. Информацию, что вывалил на нее Вешкин, можно было сравнить с многотонной лавиной, которая накрывает раз навсегда и с концами. Столкнувшись с ней один на один, она впала в ступор и уже не знала, куда рулить дальше.

Теперь было ясно: между этой историей, исчезновением девушки, смертью Роева и убийством Сопелкина есть безусловная связь, которую она пока не могла доказать. Требовалось собрать воедино все нити, но они ускользали.

Уложив мать отдыхать, Дайнека стала бродить по дому, как бесплотная тень отца датского принца, пока не наткнулась на Кораблева.

– Здравствуйте, Витольд Николаевич!

– Здравствуй, Людмила. Понравился парк?