– Нет. Рита уже спала, а я читал книгу.

– Она не плакала?

– Да нет же, говорю вам! – Марцевич заволновался. – Это был тихий вечер, Рита рано уснула… – он горько вздохнул.

Вернулась Ирина, протянула Эдику чистое полотенце:

– Иди в душ. Потом спать, я тебе постелила на диване в гостиной.

Марцевич тяжело встал и направился в ванную. Дайнека сказала:

– Послушай…

– Что? – не сразу откликнулась Ирина.

– Все так, как я и думала. Во втором купе действительно ссорились, – Дайнека задумалась. – Но если там ехала одна пассажирка, то кто мужчина? С уверенностью можно утверждать только то, что не Казачков, его в тот момент я видела у окна.

– И не Эдик, – добавила Ирина. – Маргарита всегда была начеку. Остался Кринберг, Круглов и…

– Только не Кринберг. Он весь вечер провел в туалете. У него был понос.

– А ты откуда знаешь?

– Он во всеуслышанье рассказывал, нисколько не стесняясь, будто о насморке.

– Натуралист. Так себя любит, что собственный понос вызывает у него приступ самоуважения.

– Круглова тоже исключаем из списка. Я видела, как он подслушивал.

– Этот, как и Кринберг, может пойти на любую гнусность, но у обоих безусловное алиби, – брезгливо прокомментировала Ирина. – Голос в купе не показался тебе знакомым?

– Нет. Когда люди ругаются, все голоса похожи, – Дайнека вдруг вспомнила: – Послушай, а что в том письме?

– В каком?

– Которое мальчишка передал.

– Ах это… Подожди, я сейчас.