Самошина махнула рукой:

– Тварь последняя ваша Темьянова! Думаете, почему ее выжили из труппы? Она ребеночка прижила и в роддоме оставила. Наши бабы как узнали об этом, собрание творческого коллектива устроили. В те времена чуть что – разбор личного дела.

– И чем все закончилось?

– Решили, чтобы уволилась по собственному желанию. Чересчур много грязи от Темьяновой было. Любовник-режиссер к тому времени из театра ушел, так что заступаться за нее было некому.

Дайнека растерянно пробормотала:

– Она же заслуженная артистка России…

– Побросало ее по разным театрам. Дурная слава докатилась даже из Караганды. Помню, приехала оттуда одна субреточка[23], порассказала нам про Темьянову! Так что не сомневайтесь, звание заслуженной артистки она плеточкой заработала.

К кассе подошел интеллигентного вида гражданин.

– Вы стоите?

– Нет… – Дайнека отступила: – Пожалуйста!

Он переговорил с кассиршей, купил два билета и, наконец, ушел.

Дайнека вернулась к окошку:

– Знаете, все, что вы рассказали, никак не вяжется с тем, что я знаю о Лукерье Семеновне.

– Давно вы с ней знакомы?

– Всего несколько дней.

– И где она сейчас?

– Живет в Доме ветеранов сцены.

– В доме престарелых?

– Можно и так сказать.

– Так ей и надо! Ладно, с мужиками шалалась, но ребеночка бросить – как это можно?!