В столовой появилась Лоредана и уселась за стол:

– Хватит, дорогой Кармелло, запугивать гостей. – Она взяла тост и потянулась за маслом. – Не понимаю, как мог Сальваторе пойти на такое. Всю ночь думала об этом и не находила разумного объяснения.

– Не спалось? – сочувственно спросила Дайнека.

– Работала, – ответила Лоредана. – До семи утра рылась в архивах и кое-что обнаружила.

– Что-то интересное?

– Счета на мрамор, химикаты и воск. Датированы годом смерти княгини.

– Воск? – удивилась Дайнека. – Зачем князю воск?

– Целый бочонок. – Лоредана уставилась в окно и о чем-то задумалась.

Дайнека взглянула на часы:

– Вы мало спали.

– Совсем не спала. – Оторвав взгляд от окна, Лоредана смазала гренку маслом. – Кармелло водил меня к барельефу. Разумеется, мы заглянули в лабораторию князя Фабрицио. К своему удивлению, я обнаружила там инструменты для патологоанатомических работ.

– Что? – Дайнека поперхнулась.

– И цинковый стол. Сейчас для аутопсии используются другие, более современные.

– Вы уверены?

Лоредана вежливо улыбнулась:

– Милая синьорина Дайнека, это моя профессия. И знаете что? – Она снова посмотрела в окно. – По поводу барельефа… Он напомнил мне оформление усыпальницы скульптора Антонио Кановы[33]. Явное заимствование идеи и композиции. Похожие фигуры. В руках женщины порфировая урна. В случае с Кановой в урне лежало его забальзамированное сердце. Скульптурная группа словно несет его сердце к месту упокоения.

– Могла бы сказать – варварство, – Дайнека поморщилась, – но я скажу только одно: все это не слишком приятно.

– Мы едем? – в дверях появился Алекс.

Их взгляды встретились, и сердце Дайнеки забилось так сильно, как будто от этой поездки зависела вся ее жизнь.

Вместо нее откликнулся Влад: