Светлый фон
Ты не наша мама. Ты не настоящая мама.

Поначалу мы растерялись, однако, пожалуй, мы о чем-то таком догадывались.

Поначалу мы растерялись, однако, пожалуй, мы о чем-то таком догадывались.

И теперь, когда тетенька рассказывает тебе все это, Малин, мы думаем, почему ты, Ханна, если ты на самом деле не наша мама, захотела взять нас к себе?

И теперь, когда тетенька рассказывает тебе все это, Малин, мы думаем, почему ты, Ханна, если ты на самом деле не наша мама, захотела взять нас к себе?

Потому, что ты любила нас, не так ли? Тебе нужен был кто-то, кого можно любить, – так и должно быть.

Потому, что ты любила нас, не так ли? Тебе нужен был кто-то, кого можно любить, – так и должно быть.

Мама!

Мама!

Мы зовем тебя, хотим спросить, почему ты никогда ничего нам не рассказывала, хотя и понимаем, что ты наверняка считала нас слишком маленькими, хотела защитить нас от нас самих – от того, кем мы были.

Мы зовем тебя, хотим спросить, почему ты никогда ничего нам не рассказывала, хотя и понимаем, что ты наверняка считала нас слишком маленькими, хотела защитить нас от нас самих – от того, кем мы были.

Ведь так, мама? Ты боялась?

Ведь так, мама? Ты боялась?

Папа тоже не наш папа, и его тоже здесь нет. Мы одиноки, так одиноки, и мы видим Малин, сидящую в кабинете в большом городе, который мы не знаем, рядом с ней ее лысый приятель, а перед ними сидит женщина; мы видим, как ее губы шевелятся, но не слышим, что она говорит, хотя знаем, что это важно. Мы знаем, что она рассказывает нашу историю. Как мы попали к тебе, мама, хотя ты совсем не наша мама, и к тебе, папа, хотя ты совсем не наш папа.

Папа тоже не наш папа, и его тоже здесь нет. Мы одиноки, так одиноки, и мы видим Малин, сидящую в кабинете в большом городе, который мы не знаем, рядом с ней ее лысый приятель, а перед ними сидит женщина; мы видим, как ее губы шевелятся, но не слышим, что она говорит, хотя знаем, что это важно. Мы знаем, что она рассказывает нашу историю. Как мы попали к тебе, мама, хотя ты совсем не наша мама, и к тебе, папа, хотя ты совсем не наш папа.

Но для нас вы всегда были нашими мамой и папой и навсегда останетесь ими – чувство любви, которое распространяется на всю Вселенную, вбирает в себя гул всех водопадов, всех грозовых туч, летящих как попало над головами людей, и шепчет им: «Любите друг друга, любите друг друга. И даже если вы не в силах этого делать, то не бросайте друг друга».

Но для нас вы всегда были нашими мамой и папой и навсегда останетесь ими – чувство любви, которое распространяется на всю Вселенную, вбирает в себя гул всех водопадов, всех грозовых туч, летящих как попало над головами людей, и шепчет им: «Любите друг друга, любите друг друга. И даже если вы не в силах этого делать, то не бросайте друг друга».