И вот в условленном месте, в Вяземске, я встречаю группу китайцев, приехавшую из Хабаровска. Двое молодых и один пожилой, но еще крепкий мужчина. Обращаюсь к его спутникам, решив, что кто-то из них - начинающий бизнесмен, пожелавший заняться разведением «корня жизни». Но меня поправили: хозяином оказался пожилой китаец, а молодые - его помощник и переводчик. Раскланялись, познакомились. Господин Лю времени терять не хотел, и мы занялись рассмотрением топографических карт. Китаец сразу ткнул пальцем в то место, где была Лесная коса, обозначив высоту 711 как ориентир. К тому времени лесозаготовители проложили туда дорогу со стороны Хабаровского края, и мы на двух машинах поехали в глубь тайги, так как наш гость выразил настойчивое желание побывать там и на все посмотреть своими глазами. Мы сели с ним в одну машину, а своим спутникам он приказал ехать в другой. Я, конечно, удивился: как же мы будем беседовать без переводчика. Но, выяснилось, Лю хорошо говорит по-русски. Улыбнувшись, он заметил: «Не удивляйтесь, я много раз бывал в Приморье, еще мальчишкой с отцом ходил по заданию коммерсантов через границу, учился в уссурийской школе, в Свердловском политехническом институте».

Меня такое признание поразило. Захотелось подробнее узнать историю этого человека, тем более, что китаец под впечатлением ностальгических чувств был весьма словоохотлив.

-  Интересно! Ходил через государственный рубеж уже в советские времена?!

- Так ведь непроходимой граница стала только после того, как японцы оккупировали Маньчжурию. А раньше население СССР и Китая постоянно общалось, приграничная торговля процветала, помогая нашим землякам преодолевать постоянный дефицит товаров.

Если сочтете уместным, сделаю небольшое отступление, которое, возможно, противоречит официальной пропаганде. Однажды ко мне из соседней деревни пришел старый китаец, державший под мышкой толстенную бухгалтерскую книгу. С помощью переводчика, а также ломаного русского языка моего гостя я понял цель его визита. Листая свой засаленный фолиант, китаец преклонных лет рассказывал: вот Кузьмин из такой-то приморской деревни остался должен ему, тогда имевшему свою лавку, за шестьдесят килограммов муки, Петров из другого села взял в долг на свадьбу три банки спирта, Колесниченко не расплатился за кровельный материал и за рис, и прочее, и прочее. Я решил, что старик предъявляет претензии к своим давним покупателям, но он замахал руками: «Нет, нет! Время прошло. Русские не заплатили, потому что пограничники перед войной сделали границу непроходимой, и я давно простил все долги. Просто я прошу передать привет своим знакомым приморцам, если вы их на родине встретите, если они еще живы». У него были очень добрые отношения с русскими и остались о них отрадные впечатления. В его же амбарной книге насчитывалось несколько десятков привычных для нас фамилий.