— Извиняюсь. Перебрал.

— Вижу.

— Я теперь нечасто.

— Знаю.

— На пустой желудок.

— Так пошли куда-нибудь, поедим?

— Хорошо бы. — Он так и сидел с закрытыми глазами. — Она мне сказала, что ждет ребенка.

— Ох, — сочувственно протянула Робин.

— Угу. Так и сказала. А потом раз — и нету ребенка. Сама сказала. Только это не от меня. По числам не сходится.

Робин промолчала. Ей не хотелось, чтобы он потом вспоминал свои откровения. Страйк открыл глаза:

— Ушла от него ко мне, а теперь от него… нет… от меня к нему.

— Как плохо.

— …ушла от меня к нему. Не горюй. Добрая ты душа.

Он зажал в зубах вытащенную из пачки сигарету.

— Здесь не курят, — мягко напомнила Робин, но бармен, который, видимо, только и ждал удобного случая, уже заспешил к ним.

— Курить, пожалуйста, на улицу, — во всеуслышание сказал паренек, обращаясь к Страйку.

Страйк вперился в него мутным, удивленным взглядом.

— Все в порядке, — вмешалась Робин и подхватила сумочку. — Пошли, Корморан.

Огромный, всклокоченный, нетвердо стоящий на ногах, Страйк еле-еле выбирался из-за стола и уничтожал взглядом бармена, который счел за лучшее — Робин очень хорошо его понимала — сделать несколько шагов назад.

— А вот орать не надо, — обратился к нему Страйк. — Не надо. На меня. Орать. Ты нарываешься.