— Господи, да у всех. — Бриони описала широкий круг сигаретой. — Она и в самом деле была супермоделью, каждый хотел что-нибудь от нее урвать. Например, Ги… — Тут Брайони осеклась. — Да, Ги, конечно, бизнесмен, но он ее просто обожал, предлагал даже переехать к нему, когда ее стал преследовать тот псих. Ги до сих пор не может прийти в себя после ее смерти. Говорят, он даже медиума нанимал, чтобы с ней пообщаться. Мне Марго Ляйтер рассказывала. Он настолько подавлен, что при одном упоминании ее имени начинает лить слезы. Короче, — заключила Брайони, — это все, что мне известно. Могла ли я в тот день подумать, что мы с ней больше не увидимся? Боже мой!

— А она говорила о Даффилде, пока вы… э-э-э… корректировали ей брови нитью?

— Нет, — сказала Брайони, — зачем ей было о нем говорить, если он ее так достал?

— Зато, по вашим воспоминаниям, она говорила о Диби Макке?

— Ну… это больше мы с Сиарой.

— Но вы считаете, что Лула им интересовалась?

— Еще бы!

— Скажите, когда вы находились у нее в квартире, вам не попадался на глаза голубой листок бумаги, исписанный почерком Лулы?

Брайони опять тряхнула головой и расчесала волосы пальцами.

— Что? Нет. Я ничего такого не видела. А что это было?

— Пока не знаю, — ответил Страйк. — Но намерен выяснить.

— Нет, не видела. Голубой? Нет.

— А какой-нибудь другой листок с ее записями?

— Нет, никаких листков не помню. Нет. — Она убрала волосы с лица. — То есть вполне возможно, что он где-нибудь лежал, только я не приглядывалась.

В гримерной было грязновато. Возможно, Страйку померещилось, что Брайони слегка порозовела, но он же не мог придумать, что она подтянула к себе правую ногу и стала осматривать подошву балетки, как будто на нее что-то налипло.

— Водитель Лулы, Киран Коловас-Джонс…

— Ой, такой душка, просто душка! — оживилась Брайони. — Мы над ней прикалывались: Киран по ней с ума сходил. По-моему, его услугами теперь пользуется Сиара. — Брайони со значением хихикнула. — У нее репутация веселой девушки, у Сиары. Я что хочу сказать: ее невозможно не любить, но все же…

— Коловас-Джонс утверждает, что после посещения больной матери Лула, устроившись на заднем сиденье лимузина, писала что-то на голубом листке бумаги…

— А вы с ее матерью не беседовали? Странная она какая-то…

— …и я намерен выяснить, что это было.