– Хочу понять, когда записывалось интервью с Майклом Фэнкортом, – ответил Страйк. – Его передавали в субботу вечером.

– Я смотрела, – сказала Робин.

– Я тоже, – сообщил Страйк.

– Самовлюбленный остолоп, – высказалась Робин, садясь на обтянутый искусственной кожей диван, который почему-то не издавал неприличных звуков при контакте с ее телом.

Вероятно, сказывается разница в весе, подумал Страйк, а вслух спросил:

– Не заметила никакой странности в его рассказе о покойной жене?

– Крокодиловы слезы, – сказала Робин. – Это был явный перебор, особенно в свете его объяснений, что любовь – это иллюзия и так далее.

Страйк вновь покосился в ее сторону. Светлая, нежная кожа Робин пошла пятнами от избытка эмоций; припухшие веки говорили красноречивее всяких слов. Неприязнь, которую она проявляла к Майклу Фэнкорту, была, как догадывался Страйк, первоначально направлена на другой, возможно более заслуживающий этого предмет.

– По-твоему, он ломал комедию? Я тоже так считаю. – Страйк посмотрел на часы. – Через полчаса придет Кэролайн Инглз.

– Мне казалось, они с мужем помирились, разве нет?

– Устарелые сведения. Мадам просит о встрече: на выходных обнаружила в телефоне мужа какое-то сообщение. Итак, – Страйк тяжело поднялся из-за стола, – выясни, когда записывалось это интервью, а я пойду просмотрю свои заметки – хотя бы вспомню, чем она меня грузила. Потом у меня ланч с редактором Куайна.

– А я кое-что выяснила насчет отходов, которые выносят из медицинского центра вблизи дома Кэтрин Кент, – сказала Робин.

– Что же ты молчишь?

– По вторникам их вывозит специальная служба. Я туда позвонила, – сказала Робин, и по ее вздоху Страйк понял, что эта версия зашла в тупик. – Когда рабочие забирали мешки во вторник после убийства, они не заметили ничего странного или непривычного. Мне кажется, – отметила она, – это с самого начала было некоторой натяжкой: предполагать, что они могли не заметить мешок с человеческими внутренностями. По их словам, из медицинского центра выносят главным образом использованные шприцы и ватные тампоны, причем в специальных герметичных пакетах.

– Все равно надо было проверить, – приободрил ее Страйк. – Без тщательной проверки нельзя отбрасывать ни одну версию – это азбука сыска. Хочу, кстати, дать тебе еще одно поручение, если ты не боишься снега.

– Да я только рада выйти на воздух, – оживилась Робин. – Говори, что нужно сделать.

– Тот старичок-букинист, который якобы видел Куайна восьмого числа, очевидно, уже вернулся из отпуска.

– Без проблем, – сказала Робин.

В минувшие выходные она так и не собралась обсудить с Мэтью план Страйка направить ее на курсы следственной работы. Перед похоронами было не до этого, а после субботнего скандала, когда страсти и без того накалились до предела, такой разговор и вовсе выглядел бы провокацией. Но сейчас ей не терпелось выйти на городские улицы, что-нибудь прозондировать, расследовать, а вечером как бы между прочим поделиться с Мэтью. Хочет полной открытости – будет ему полная открытость.