– Что с тобой, милая? Тебе плохо? Иди сюда. Умница. Все будет нормально. Вот сюда.

Как только он потянул девицу за собой, ее вырвало. Она согнулась пополам от спазма и слабо попыталась высвободиться; рвотные массы брызгали на одежду и мешали говорить.

– Грязная тварь, – прорычал он; одна рука уже сжимала под курткой нож.

Он с силой тащил ее в темный проем между секс-шопом и секонд-хендом.

– Нет, – выдохнула она, но захлебнулась рвотой и опять согнулась.

Через дорогу открылась какая-то дверь, и на ступени крыльца упал свет. На тротуар, смеясь, высыпали люди.

Он толкнул ее к стене и стал целовать, не давая вырваться. От нее мерзко воняло блевотиной. Дверь на противоположной стороне улицы закрылась, людской гогот прошел мимо, голоса эхом растворились в тишине ночи, свет погас.

– Вот засранка! – с отвращением бросил он, отрываясь от зловонных губ, но все так же прижимая ее к стене.

Она сделала вдох, чтобы закричать, но он уже вонзил приготовленный нож глубоко между ее ребер, причем с легкостью, не то что в прошлый раз, когда девка упорно сопротивлялась. Крик так и застыл на слюнявых губах; перчатка у него на руке мгновенно пропиталась кровью. Девица конвульсивно дернулась, попыталась что-то сказать, глаза закатились, и все тело, насаженное на нож, обмякло.

– Хорошая девочка, – шепнул он, выдергивая разделочный нож, когда она, умирая, упала ему на руки.

Затащив ее подальше в проем, где скопился приготовленный для вывоза мусор, он раздвинул ногой черные мешки, бросил тело в угол и вытащил тесак. Без сувениров никак нельзя – только время поджимало. В любой момент могла открыться еще одна дверь, шлюшки-подружки могли вернуться на такси…

Он резал и пилил, чтобы наконец положить в карман теплые, сочащиеся кровью трофеи, а потом завалил труп мешками.

На все про все ушло меньше пяти минут. Он ощутил себя королем, богом. И заспешил прочь, надежно спрятав ножи и тяжело дыша прохладным, чистым ночным воздухом; перед возвращением на главную дорогу немного пробежался. Уже в квартале от того места до него издалека донеслись хриплые женские выкрики:

– Хизер! Ты где? Вот коза!

– Хизер вас не слышит, – прошептал он в темноту.

Зарываясь лицом в воротник, он кое-как сдерживал хохот, но ликования сдержать не мог. Глубоко в карманах перепачканные пальцы играли с эластичными хрящами и мочками, на которых уцелели пластмассовые серьги в виде маленьких рожков с мороженым.

49

49

It’s the time in the season for a maniac at night.

Шла вторая неделя июня, погода оставалась прохладной, дождливой и ветреной. Великолепие и пышность королевской свадьбы отступили на второй план; головокружительная волна романтики улеглась, с витрин магазинов исчезли свадебные сувениры и постеры, а столичные газеты вернулись к более приземленным материям, как, например, надвигающаяся забастовка работников метро.