— Опять этот сон, да?

Александр кивнул.

— Да, тот же самый. Но только прежде я не мог ничего вспомнить — так, какие-то бессвязные обрывки. А теперь — все вернулось. Я вспомнил. — Он с тревогой посмотрел на Мередит, потом перевел взгляд на портрет Элизабет. — Я видел её лицо. Я узнал её.

— Элизабет? — спросила Мередит.

— Да, — сказал Александр, наконец осознавая, почему при виде этого портрета в голове его всякий раз возникало ощущение неясной тревоги. — Это была она. Только одета она была как-то странно — длинные развевающиеся одежды, золотой венец в волосах. Словно из другой эпохи.

— Это костюм, в котором она снималась в своем последнем фильме, — сказала Мередит. — Что еще, Александр? Что ты ещё помнишь?

— Кромешную тьму — хоть глаз выколи. Узкую холодную площадку — должно быть, дно колодца. Я был в ловушке — мне казалось, что я заживо погребен. Я все время кричал, надрывался от криков, но никто меня не слышал. И потом я её увидел… Не знаю, как она там оказалась… но она была прекрасная, словно добрый ангел. Она улыбнулась мне, сказала, что любит меня и выведет отсюда… но потом, когда я протянул к ней руки, она исчезла. Растворилась во мраке. — Александр по-прежнему не отрывал взгляда от портрета. — Все эти годы мне казалось, что меня бросили. Сам не зная почему, я ощущал себя преданным. Всех женщин ненавидел из-за нее! Я думал, что она бросила меня! Оставила умирать.

Впервые за долгие годы Александр расплакался.

Он горевал по себе и по своей матери.

Саутгемптон.

Проснувшись посреди ночи, Мередит вдруг поняла, что лежит в постели одна. Она присела и осмотрелась по сторонам, но

Александра в спальне не было. Откинув со лба волосы, она достала со спинки стула махровый зеленый халат и облачилась в него. Со времени возвращения из Европы Александр был сам не свой. Угрюмый, замкнутый, неразговорчивый. Нередко отвечал невпопад. Часами просиживал за столом, разглядывая старые фотографии Элизабет Райан, словно пытаясь заглянуть в её душу. Он без конца слушал записи бесед Мередит с Томом Райаном. Читал и перечитывал газетные вырезки, дневники Элизабет, пока не выучил их наизусть. Не раз он признавался Мередит, что живет как в трансе, полностью перестав понимать, кто он таков на самом деле.

Мередит босиком спустилась по лестнице в гостиную.

Александра и там не оказалось. Заметив, что из-под двери просмотрового зала пробивается тусклый свет, Мередит осторожно зашла туда. Александр, обхватив голову руками, сидел, сгорбившись, в одном из кресел. Лента уже кончилась, и хвост её с громком хлопаньем бился о корпус проектора. Матовый отблеск с белого экрана заливал комнату каким-то жутковато-неестественным светом. Мередит опустила взгляд на жестяные коробки у ног Александра. Понятно — он опять, в который уже раз, смотрел старые фильмы Элизабет. Мередит включила свет и щелкнув рычажком, остановила проектор. Затем наклонилась и нежно прикоснулась к плечу Александра.