– Что значит – «с легкостью»?

– А то, что Гера подрабатывал где только мог, чтобы только обеспечить свою семью, свою Веронику… К примеру, он работал здесь, у нас в театре, озвучивал все роли подряд, когда у Васильевой заболело горло, а Сторожев лег в больницу с аппендицитом… Мыл лестницы в театре по ночам, страшно стыдясь этого и скрывая от своих знакомых. Затем подрабатывал, ночью же, в аптеке, после чего день ходил квелый и тяжко так, надсадно зевал… Мне лично Герман всегда был симпатичен, честное слово. Кроме того, он довольно часто приводил мне клиентов: то придет от его имени какая-нибудь барышня с просьбой сшить ей театральный костюм, чтобы поразить жениха, то какая-нибудь важная мадам захочет, чтобы я сшил костюмчики для ее мальчиков из настоящего панбархата… Или вот еще был случай…

– Извините, мне пора. Спасибо вам за все.

– …был случай: пришел Герман с отрезом дорогой костюмной ткани и попросил, чтобы я сшил ему… фрак!

Крымов замер, думая, что ему почудилось слово «фрак».

– Как вы сказали: он заказал фрак?

– Именно! Я спросил его, зачем ему фрак, на что он ответил: ты, мол, Симон, поменьше задавай вопросов и побольше работай, вот что-то в этом духе…

– И он вам так и не сказал, зачем ему фрак?

– Нет. Но самое-то главное: он заплатил мне за него вперед! Из чего я сделал вывод, что костюм я шил не для Германа, а для кого-то, фигурой схожего с ним, потому что он настаивал, чтобы я сделал чуть покороче рукава и пошире брюки…

– Он заказывал фрак для пианиста, который работал по его документам в ресторане «Европа» тапером… Вот поэтому я к вам и пришел… Скажите, Симон, Герман ничего вам не рассказывал о нем? О человеке, для которого он заказывал у вас костюм и которому доверил свои документы?..

– Нет, извините, но ничем не могу помочь… Одно скажу: раз Герман ему, этому таперу, как вы изволили выразиться, помогал, то делал он это скорее всего ради денег… И вы не слушайте Шестопалова, который станет вам наговаривать на Германа, – он славный малый и очень любит свою жену. Но его беда – алкоголь – сильно мешает ему, это верно. Была бы Вероника более практичной женщиной, нашла бы способ вылечить Германа, но она, как и он, не живет, а витает где-то в облаках… А ведь красивая женщина, очень красивая. Одевается хорошо, за собой следит, волосы держит в порядке, а вот заняться мужем не может. Рассеянная она какая-то…

– Вы, случаем, не влюблены в нее?

– Влюблен. И не скрываю этого. Она иногда приходит ко мне, мы с ней пьем чай или красное вино, и она слушает, как я ей рассказываю о Польше и Франции, а я тем временем хорошо и много работаю… Она вдохновляет меня… Сядет вот здесь, в уголке, обхватит пальчиками бокал и смотрит на меня, прикрыв глаза, словно в полудреме… А иногда приносит отрез и просит меня сшить к празднику какое-нибудь открытое, шикарное платье. Расплачивается мелочью, из чего я делаю вывод, что она копит эти деньги, экономя на хозяйстве. Нищета, одним словом…