— Дмитрий Николаевич, вы что-нибудь рассказали дочери?

— Нет.

— Почему?

— Поймите, все это очень сложно. Я пока не могу разобраться в собственных чувствах, не знаю, как мне относиться к этому человеку. Конечно, мне жаль его, я готов признать, что он мой родной отец, мы действительно с ним похожи, но я прожил огромную жизнь без него, он — без меня. У нас совершенно разные, противоположные взгляды, убеждения.

— Дмитрий Николаевич, подождите, не нервничайте, выслушайте меня спокойно.

— Я уже в десятый раз слушаю вас спокойно и не понимаю, чего вы хотите? Пожалуйста, одну минуту. Будьте добры, ещё водички без газа. Мне нужно принять витамины.

Возникла долгая пауза. Было слышно, как звякнул стакан, как Лукьянов запил свои таблетки. Потом заговорил Иван. В голосе его звучала лёгкая усталость, но никакого раздражения.

— Хорошо. Давайте начнём сначала. Ваш прадед, Михаил Владимирович Свешников, сделал великое открытие. Возможно, самое великое в области биологии и медицины. Вся информация о нём хранится у вашего отца, Михаила Павловича Данилова. Он, в силу своего возраста, характера, по каким-то одному ему ведомым причинам, не желает, чтобы открытие его деда было передано современным учёным, специалистам, исследовано и в дальнейшем использовано на благо всего человечества. — Иван Анатольевич, скажите, вы сейчас выступаете от имени современных учёных или от имени всего человечества?

— Хорошо. Давайте начнём сначала. Ваш прадед, Михаил Владимирович Свешников, сделал великое открытие. Возможно, самое великое в области биологии и медицины. Вся информация о нём хранится у вашего отца, Михаила Павловича Данилова. Он, в силу своего возраста, характера, по каким-то одному ему ведомым причинам, не желает, чтобы открытие его деда было передано современным учёным, специалистам, исследовано и в дальнейшем использовано на благо всего человечества.

— Иван Анатольевич, скажите, вы сейчас выступаете от имени современных учёных или от имени всего человечества?

Опять пауза. В наушниках шорохи, далёкие невнятные голоса, звон посуды. Наконец голос Зубова произнёс:

— Пожалуйста, два эспрессо. Нет, спасибо, десерта не надо.

— Пожалуйста, два эспрессо. Нет, спасибо, десерта не надо.

Тишина. Щелчок зажигалки.

— Дмитрий Николаевич, вам самому уже немало лет. Неужели вы не хотите увидеть ваших будущих внуков? — Ого, вы, кажется, мне угрожаете? — Избави Бог! Я имел в виду совсем другое. Препарат, который открыл ваш прадед, может продлить жизнь, вернуть молодость, излечить безнадёжные страшные болезни. — Да ерунда это! Кто вам сказал? Михаил Владимирович Свешников был хирургом, биологом, серьёзным учёным, а не шарлатаном-алхимиком. — Это вовсе не ерунда. Именно потому, что он был серьёзным учёным, а не шарлатаном, это никак не ерунда. Мне известно из достоверных источников, что целый ряд опытов прошёл успешно. Были опыты на людях. — И где же они, эти люди? — Разве ваш отец не говорил вам? — Нет. Мы вообще не касались этой темы. — Как? Но я же просил вас! — Простите. Я не умею вытягивать информацию. У меня другая профессия. — То есть он вообще не рассказывал вам о Свешникове? О своём деде, вашем прадеде? — Почему? Рассказывал, очень много. — Что именно? — Ещё раз простите, но это вас не касается.