Несколько минут они молча ели. Соня не могла не признать, что действительно вкусно.

— Это не помешательство, — произнёс Зубов, когда его тарелка опустела, — это чуть ли не самая древняя мечта человечества.

— Одно другому не противоречит, — пробормотала Соня с набитым ртом, — надеюсь, цель вашего проекта — не эликсир молодости?

— Ну, а если так? Вы что, откажетесь участвовать? — Зубов закурил, посмотрел на неё сквозь клуб дыма и добавил: — Шучу, конечно. Слушайте, но я не понимаю, как же вы столько лет работаете под руководством Мельника? Он ведь как раз этим занимается, он утверждает, будто нашёл способ продлить жизнь до ста пятидесяти, двухсот лет.

— Это невозможно. Такого способа не существует, — сказала Соня и положила вилку, — вы правы, Иван Анатольевич. Спаржа — это очень вкусно. Особенно шишечки.

— Я рад. Так что же, Борис Иванович — мошенник или у него, простите, с головой не всё в порядке?

— Нет, ни в коем случае! — обиделась Соня. — Никакой он не мошенник. Бима, то есть Бориса Ивановича, я знаю с детства. Они с папой дружили, вместе ходили в байдарочные походы и все праздники, дни рождения — обязательно в гости. Он и его жена, Кира Геннадьевна, для нас почти как родственники. Они очень хорошие, порядочные люди. Просто Бим зациклился на методе Свешникова.

— На чём, простите?

Она не заметила, как изменилось лицо Зубова, она сама удивилась тому, что сейчас сказала.

— Ну, это довольно сложно объяснить. Понимаете, был такой русский учёный Михаил Владимирович Свешников. Военный хирург, биолог. Бытует легенда, что ему удалось омолодить нескольких крыс, но не только крыс. Людей тоже. Бим познакомил меня с его ассистентом, Агапкиным Фёдором Фёдоровичем. Он ещё жив. Ему сто шестнадцать лет. Что вы на меня так смотрите?

— Ничего. Просто слушаю. Очень интересно.

— Скорее, грустно. Биму кажется, будто Агапкин знает, и не просто знает, а испытывал метод Свешникова на себе.

— Почему бы и нет?

— Да потому! Бим самому себе противоречит, с ним это часто случается. В горах Абхазии, в Латинской Америке есть люди, которым значительно больше. Сто тридцать, даже сто пятьдесят. Если подумать, ничего феноменального в возрасте Федора Фёдоровича нет. Некоторые люди живут очень долго, больше ста лет, без всяких таинственных методов омоложения. Просто живут, не умирают, и всё. Но, боюсь, Агапкину осталось не так уж много. Он развалина, у него парализованы ноги. Хотя, надо отдать ему должное, голова работает отлично.

— И вы думаете, никакого метода Свешников не изобрёл?

— Я не знаю. Слишком мало информации. Известно, что он изучал эпифиз.