Возле супермаркета была небольшая кондитерская. Клаус уперся и никак не хотел войти.

– Тут очень дорого, Герда.

– Ничего. Я угощаю.

– Если ты такая богачка, пожертвуй на музей в старом маяке.

– Конечно, Клаус, обязательно. Маяк – это наше с тобой детство, это самое древнее строение в городе. Ему лет пятьсот, кажется?

– В этом году будет пятьсот восемьдесят.

– Тем более ужасно, что городские власти махнули на него рукой.

– Это все из-за проклятья, – пробормотал Клаус, – многие верят, но не хотят признаться.

– Ты имеешь в виду сказку о колдуне, чернокнижнике, который жил на нашем острове? Ерунда. Маяк всегда нес только добро. Сколько рыбацких лодок вернулось домой благодаря его огоньку. До сих пор мне чудится иногда, что огонек светит темными ночами, в шторм. Скажи, ведь ты бываешь там часто?

Они сели за столик. Клаус принялся внимательно изучать меню. Казалось, он совсем не слушает Герду. Губы его шевелились, глаза быстро бегали по строчкам.

– Горячий вишневый штрудель с мятным мороженым, вот что я хочу больше всего на свете, – сказал он и смущенно откашлялся в кулак.

– Отлично, Клаус. Я так и думала.

Герда заказала штрудель, горячий шоколад со взбитыми сливками. Для себя – блинчики со смородиновым джемом и кофе.

– Я бываю там почти каждый день, – сообщил Клаус таинственным шепотом, когда отошла официантка, – но я очень рискую, Герда. Ты даже представить не можешь, как я рискую.

– Могу, Клаус. Старый пирс почти развалился. Я хотела бы навестить маяк, но я не такая смелая, как ты. Боюсь переломать ноги, свалиться в ледяную воду.

– Нет, Герда, дело не в том, что пирс развалился. Туда еще кто-то ходит.

– Кто?

– Не знаю. Никогда я с ним не встречался, но следы вижу. Он ищет, ищет. Может, это и не человек вовсе, а призрак.

– Да, Клаус, ты прав. Надо поскорее устроить там музей, тогда все призраки разбегутся. Пожалуй, я уговорю Микки тоже пожертвовать на ремонт, хотя бы небольшую сумму.

– Было бы неплохо. Господин Данилофф богатый, его показывали по телевизору. Если удастся сделать ремонт, открыть музей, меня тоже покажут по телевизору.