Для Вершинина ее визит был неожиданностью. В его планы не входила встреча с ней. Он понимал, что любой разговор рано или поздно коснется сплетен о связи Кулешова с Ефремовой, и хотел оградить Инессу Владимировну от этого. Но она пришла сама. Судя по ее настроению, разговор предстоял серьезный и, как он смутно догадывался, скорее всего на тему, от которой ему хотелось бы уклониться.

— Вы по поручению Игоря Арсентьевича? Он что-нибудь просил передать? — вежливо поинтересовался Вершинин. — Как его здоровье?

Первый вопрос Кулешова пропустила мимо ушей.

— Игорь Арсентьевич чувствует себя лучше, — дрожащим от волнения голосом ответила она на второй. — Вчера ему разрешили полежать на боку. Однако поддаваться иллюзиям преждевременно: обширный инфаркт.

— Главное, первый месяц, а потом он пойдет на поправку, — неуклюже попытался успокоить ее Вершинин, — сейчас ведь у него состояние удовлетворительное.

— Это заболевание полностью излечить невозможно: поражено сердце, — твердо сказала Кулешова, не реагируя на попытку следователя успокоить ее. — Кто скажет, когда может произойти самое страшное — через минуту, через день, через месяц. Но я к вам по другому поводу. Я пришла по собственной инициативе, втайне от мужа. Я хочу поговорить откровенно. Мне известно ваше намерение восстановить доброе имя Игоря…

— Если говорить точнее, — прервал ее Вершинин, — я должен восстановить объективную истину.

— Для меня это одно и то же, — упрямо возразила она, — ибо я уверена — объективная истина и заключается в восстановлении его доброго имени, которое он не запятнал. Игорь Арсентьевич — человек кристально честный, прекрасный семьянин, и я рада, что именно он стал моим мужем, — с вызовом заключила Кулешова, словно ей возражали.

Озадаченный таким поворотом разговора, Вершинин внимательно посмотрел на собеседницу. Она покраснела.

— Извините меня. Я волнуюсь. Сейчас многие ставят, под сомнение эти качества Игоря, вот почему мне невыносимо обидно, вот почему я волнуюсь.

Вячеслав переждал, пока она успокоится, стараясь не замечать дрожащих рук и покрасневших глаз.

— Извините, Инесса Владимировна, — сказал он, когда Кулешова успокоилась. — Меня удивляет ваша уверенность. Разве вы в курсе производственных дел Игоря Арсентьевича?

— Производственных? — удивилась она. — Конечно, нет. Вернее, постольку-поскольку.

— Тогда, почему вы так уверены?

Кулешова помолчала.

— Я пришла говорить с вами не о недостатках в работе мужа, о которых тоже много пишут, — тут вы разберетесь лучше меня, я хочу говорить о другом, — она опустила глаза. — Распространились слухи о связи Игоря с какой-то женщиной.