— А почему нельзя? Что это за самодурство?

Муртузов не ответил на вопрос, снова взялся за карандаш.

— Как это вы сказали про закон?

— Я говорю, что закон надо крепко соблюдать.

— «Крепко соблюдай закон»! — Следователь торопливо записал и закрыл книжку. — Если бы кто-нибудь вдолбил все это Кямилову! Эх, жаль, товарищ прокурор, жаль, ей-богу, жаль, что некому на этом свете проучить его… Я во всех кружках самый активный член, нигде не отстаю. Не пропускаю мимо ушей ни одного указания, записываю каждое мудрое изречение… На занятия кружка прихожу раньше всех, ухожу позже всех, и потому все знают, что настоящий актив — это я. А между прочим, этого Кямилова я ни разу не встретил на занятиях. Не будем уж говорить о кружке, даже книгу этот человек не раскроет, не прочтет подряд и пяти строк… Мир не видел такого болтуна, товарищ прокурор. Сам я, ей-богу, не люблю болтовни. Всего пару слов я только и признаю: «да» или «нет». Говорю конкретно. К чему эти долгие разговоры, лишние слова? А Кямилов вызывает, к примеру, и заводит, говорит, говорит, тянет… Ему кажется, что из его рта сыплются драгоценные камни, а мы, простые смертные, этого не понимаем и не подбираем с земли высокие дары его речи, его премудрости… потому он повторяет и повторяет…

Мехману начинало казаться, что в комнату влетел овод и жужжит и жужжит без конца. Болтовня Муртузова начинала ему надоедать. Он раздраженно махнул рукой:

— А зачем вы слушаете пустые разговоры, товарищ Муртузов?

— Попробуй не выслушать хоть одно слово из длинной речи Кямилова. Он сразу объявит тебя кровным врагом. Это Кямилов думает, что весь мир создан его руками. Как поется: «Халиф я — владыка этих мест, и лишь в Багдаде такой еще есть». Он думает, без него само солнце погаснет, мир погрузится во мрак…

Мехман засмеялся:

— Повидимому, этот Кямилов очень оригинальный, забавный тип.

Муртузов даже растерялся. На лице его изобразилось недоумение. Назвать Кямилова «забавным типом»! «Ну, не очень-то тебе будет весело, душа моя, когда будешь уезжать опозоренный из нашего района, — подумал он. — Кямилов, как пить дать, тебя проглотит…»

— Да, он очень странный, Кямилов, — все же подхватил Муртузов. — Он ничуть не отстает от этих «взбесившихся вельмож», которых показывают на нашей клубной сцене, — тип вельможи с пеной у рта!

Мехман улыбнулся, перелистывая страницы дела, и что-то отметил карандашом. Муртузов громко захохотал и хлопнул себя по бокам. Улыбка Мехмана как бы ободрила его, и он с еще большей энергией стал обливать грязью своего «покровителя».