– Прав был бедный Эдуард, когда сказал, что люди становятся слепы, стоит лишь им нацепить ярлык на привычный предмет… – печально усмехнулась королева.

– Я говорил уже, и повторю опять – лицом к лицу лица не увидать, – закончив осмотр двойника, резюмировал Марлоу. – Однако не думал я, что выгляжу со стороны таким напыщенным болваном.

– Ну, Кит, не наговаривай на себя, – улыбнулась королева. – Этот человек все же не ты, слава Богу.

– Ах, ваше величество! Искусство перевоплощения как раз заключается в том, что актер являет миру наиболее характерные черты, гримасы, жесты и так далее… – в гротескном сожалении развел руками Марлоу. Привыкнув к облику ближнего, мы выделяем из толпы лишь по нескольким ярким штрихам, чем этот молодой человек талантливо воспользовался. А в итоге – даже друзья не видят очевидного…

– Прости, Крис, но… мне в голову не могло прийти, что ты – это не ты! – наконец оправился от шока Уолсингем.

Марлоу похлопал друга по плечу и ехидно ухмыльнулся.

– Сессилы, что могли бы взглядом дырку просверлить на мне, и то ничего не заметили, могу ли я быть в претензиях к тебе, мой друг?

Тем временем, Ее величество обратилась к Генри:

– Кто же ты, юноша? Надеюсь услышать от тебя подробный и исчерпывающий ответ.

Уолсингем, окнчательно пришедший в себя, подозрительно уставился на Генри, положив руку на рукоять кинжала. Рядом с королевой был чужак, неизвестный, и теперь Томасу приходилось выполнять роль телохранителя королевы.

На этот раз Генри рухнул на колени самым нецеремонным образом.

– Простите меня, ваше величество! Я ненамеренно принял внешность вашего сына. Я совершенно не хотел узнавать все эти тайны. Я только хотел, чтобы моего деда похоронили как порядочного христианина, а не как самоубийцу. Я не знал, что все так получится! – зачастил он, нисколько не беспокоясь, что выглядит довольно жалко.

Но его малосвязные причитания были прерваны королевой:

– Спокойно. Спокойно, мой хороший. Я вижу, что ты пережил забавные приключения. Расскажи-ка все с самого начала.

Генри проглотил комок в горле, унял предательски трясущиеся губы, заставил себя успокоиться и начал рассказывать, заботясь произвести историей как можно более благоприятное впечатление:

– Позавчера, прямо на сцене, умер мой коллега по труппе…

Королева и Уолсингем слушали внимательно, иногда задавая вопросы.

Когда повествование дошло до поединка дворянской шпаги и кочерги служанки, королева искренне расхохоталась, поинтересовавшись у Томаса, не известна ли судьба незадачливого любовника?

Тот коротко поведал, что при обходе действительно был обнаружен в комнате, где зимой дворцовая стража сушит свою одежду, связанный Чарльз Макнил. До выяснения он был взят лейтенантом Фелтоном под стражу и отправлен в Тауэр, так как тот посчитал Макнила – и, оказывается, не без оснований – причастным к происшествию в комнате Арабеллы. Фелтон должен учинить допрос сегодня ближе к вечеру.