Раньше все называли его домоседом, а вот сейчас юноше не сиделось в кубрике. Все чаще ноги, будто непроизвольно, вели его с поста. Юноша подходил к ступенькам и смотрел вниз, на площадку маяка. Ловил себя на остром желании увидеть Зою Александровну. Такая удача ему выпадала редко. Вот и сейчас он стоял около лестницы, бездумно глядя вниз, на заветную дверь. Кто-то неслышно подошел сзади, и матрос вздрогнул от звука голоса, неожиданно проговорившего рядом:

— Что это ты туда уставился? — Григорьев заметил Зою Александровну и подозрительно посмотрел на товарища. — Везет же людям. Ну, какой он ей муж? Странные женщины. Вот, знаешь, Леша, мне одна Надя пишет из Хабаровска: «Какая у вас специальность, сколько получаете да сколько будете получать, когда отслужите, что думаете делать, нуждаются ли в помощи ваши родители или нет…» Я прочитал и понял, что не я ей нужен, а мои деньги, то есть то, что я смогу заработать. Вот и эта… Зачем ей надо было выходить за старика? А вот почему: получает много и всегда занят…

— Так, может, она выходила за него, когда он не был такой?

— Фью-у-у! — свистнул Григорьев. — Удивляюсь тебе: полтора года прожил рядом с человеком и ничего о нем не знаешь. Ведь Федосов был вдовец. У него на материке дочка в институте учится. А эту он подхватил где-то в отпуску. Так что ты не в курсе.

Товарищ начал раздражать Алексея. Больше всего ему не понравилось сравнение Зои Александровны с какой-то неведомой ему Надей, которую Алексей сразу представил в виде перезрелой, костлявой и потому сварливой девицы. Как их детдомовская повариха!

— Слушай, Петр, кому это нужно?

— Что — нужно? — не понял Григорьев.

— Да твой разговор.

— А-а-а… Это я так, к слову сказал. Вижу, любуется дружок. Вот и внес ясность…

Алексей почувствовал, что краснеет. И не от чего другого — от злости на себя. «Выдаю себя, как мальчишка, не умеющий ничего скрыть».

Грубо оборвав товарища, он бросился в кубрик. Григорьев посмотрел ему вслед. Большие добрые губы сигнальщика растянулись в улыбке, он покачал головой и вразвалку начал спускаться к маяку, продолжая чему-то улыбаться.

А Штанько, обычно внимательный и вдумчивый командир, на этот раз ничего не подозревал. Он опять отпустил Алексея. Перевозчиков понуро шел знакомой дорогой. Словно померкли такие яркие раньше краски величественной природы, сжались и потеряли прелесть неведомого бескрайние ранее дали. Не до этого сейчас. Рассеянно оглядывая побережье, Алексей припоминал детали единственной счастливой встречи: вот здесь она остановилась, вытряхнула гравий из босоножки. Здесь нежно и призывно улыбнулась ему… Юноша будто вновь переживал эту удивительную и такую многозначительную, как ему казалось, встречу. Ведь она говорила: «…Только вы красивый…» А потом: «Ловите меня…» Как все мечтательные натуры, Алексей наполнял слова женщины своим, ему угодным и приятным смыслом. Он поймал себя на том, что сейчас ждет чего-то.