Словно ужаленная, Тина Иосифовна разразилась бранью.

— Ржа в железе и неправда в человеке не утаятся, — тихо заметил Каплунов. — Я готов, товарищ следователь, выехать на место и показать, как все происходило. Еще, понимаешь, оскорбляет…

Следующий — Андрей Пухов. Вид у него аховый. Лицо не просто грустное, а какое-то угнетенное, посеревшее. Глядел тоскливыми, отстраненными глазами, будто все, что происходит, его не касалось.

— Придется, Андрей, еще раз рассказать все, что было в воскресенье, — обратилась к нему Антонина Яковлевна.

Пухов, не глядя на Федулову, которая встретила парня прямым, как выстрел, взглядом, повторил в общих чертах то, что говорил на предыдущих допросах.

Федулова резко перебила:

— Нашли кому верить!

На замечание следователя не прореагировала.

— Так он, паскуда, и убил, — гневно продолжала она. На шее у нее вспухли толстые жилы. Лицо исказилось. — Он убил моего мальчика. Он…

Андрей аж рот открыл от удивления. Стоял, не веря своим ушам. Недоумение перемешивалось с растерянностью, растерянность — со страхом, страх — с возмущением.

— Я убил?! — вдруг вскинулся он.

— Да, ты! Ты убил Сергея, — твердила Федулова. Лицо Андрея пошло пятнами. Раньше он злился на людей, но не боялся их, теперь стал понимать, что среди них бывают страшные типы.

— Он мешал вам! Стоял поперек дороги! Вы давно хотели от него избавиться! Я знаю… Я все знаю, — громко и быстро говорил Андрей, проглатывая слова.

И вдруг умолк. Стоял жалкий, заблудший, пришибленный. «Парень, видно, прозревает, — думал Миронов. — Надо ему помочь. Да разве ему одному? Сколько их таких, одиноких, непонятых, отвергнутых?..»

А события в то страшное воскресенье развивались так. Проводив мужа, Тина Иосифовна сбегала в магазин, приготовила омлет с колбасой.

— Поеду, Сережа, с тобой, — сказала она за завтраком. — Посмотрю, где ты там рыбачишь. Да и отец на-называл. А там, смотришь, и в магазин махнем. Надо же тебе форму купить…

— О! Поехали.

Парень был в настроении. Стал готовить снасти.

И тут пожаловал Пухов.

— Никак на рыбалку?