— Никакой другой предложить не могу, — Арпад Аркан был само спокойствие.

Еще какое-то время группа молча крутила головами во все стороны, но ничего не происходило, и самый беспокойный из гостей, Арни Гроссман, не выдержал:

— Если это «Кодеш Ха-Кодашим», то где Господь? Не Он ли должен бродить меж нами?

— И Он здесь, — подтвердил хозяин. — Здесь, в этой комнате. Лично.

Все трое опять принялись искать следы Божественного присутствия, полагая, очевидно, что оно должно иметь материальную форму. Однако кругом был только лабиринт с какими-то техническими аппаратами, приборами, стендами−не стендами — не разберешь…

— И где же?

Аркан двинулся по одному из проходов, предложив им присоединиться. Шли мимо шкафов и разнообразных конструкций метров сто, пока не оказались на небольшой площадке. В центре ее стоял стол с микроскопом, колбами, шприцами, опытными трубками, но самое значительное ожидало их впереди.

Сначала была дверь огромного холодильника. От остальных его отличала невероятно сложная система безопасности: разветвленная сеть красных лампочек занимала большую часть пространства. Должно быть, хранившееся здесь считалось невероятно ценным.

Прежде чем приступить к рассказу, президент фонда подождал, пока его сопровождающие привыкнут к обстановке.

— Кто-нибудь из вас слышал об Армоне Ханациве?

— Конечно, — немедля ответил Гроссман, показывая глубину своего полицейского образования. — Это квартал километрах в пяти к югу от Старого города — Иерусалима, прямо у подножия Храмовой горы. А что с ним?

— Знаете, как его называли прежде?

Судя по выражению лица, главный инспектор израильской полиции был не в курсе.

— Я даже не знал, что у Армона Ханацивы было другое название…

Аркан перевел взгляд на Томаша — вероятно, хотел увидеть реакцию историка на имя, которое собирался произнести.

— Тальпиот.