— Вы говорили, что шесть из девяти были подписаны, но назвали только пять оссуариев, — заметил внимательный к подробностям Томаш.

Аркан усмехнулся.

— Я уже понял, что вы весьма наблюдательны, — констатировал он. — Действительно, я специально пропустил номер 80/503. Он был подписан не на древнегреческом, не на древнееврейском, а на арамейском. Буквы выглядели темновато из-за толстого слоя патины — не знаю, известно ли вам, что это такое.

— Это позеленение на поверхности металла из-за воздействия среды, — пояснил своим спутникам историк. — Археологам часто приходится сталкиваться с этим явлением.

— Только не говорите, что вы еще не догадались о том, кому же принадлежали, судя по надписи, останки в шестом оссуарии из Тальпиота, — Аркан выжидательно смотрел на Томаша. А тот лихорадочно копался в своей памяти — даже глаза прикрыл для пущей концентрации. И вот тут-то до него, наконец, дошло:

— Постойте-ка! — у него даже голос слегка изменился от возбуждения. — Я вспомнил, когда я услышал о Тальпиоте! Это же то место, где были обнаружены останки самого… самого…

Скрестив руки, как Наполеон перед битвой, президент фонда с любопытством наблюдал за изменениями на лице историка, — по его мнению, единственного в этой ситуации собеседника, который мог понять грандиозное значение букв на урне IAA 80/503.

— Yehoshua bar Yehosef.