Мы едем домой в автомобиле в полной тишине. Мне становится еще хуже: выходит, что бы он ни намеревался сказать мне, не может быть сказано в машине. Пока меня не было на кухне, что-то произошло: я поняла это по тому, как изменился тон Анджелы, когда я вернулась на кухню, и по тому, как папа сжал мне руку, когда мы уже уходили от Анджелы. Он сделал это так, словно пытался за что-то извиниться, но я и представить себе не могла, за что. Однако прежде всего я поняла это по тому, как Ли посмотрел на меня за столом. И позже не обмолвился со мной ни словом.

Наверное, папа рассказал что-то о маме и о том, что произошло со мной после ее смерти. Я не знаю, что именно он рассказал, но этого, похоже, было более чем достаточно. Я в свое время предпочла не рассказывать Ли об этом, потому что, если честно, боялась, что это отпугнет его от меня. Я знаю, что если папа и в самом деле что-то рассказал, то только потому, что он переживает за меня, но я все равно очень сильно на него злюсь. Те события ведь происходили с Джесс Маунт, а я уже больше не Джесс Маунт. Я – Джесс Гриффитс, и я больше не имею к Джесс Маунт никакого отношения. Вообще никакого.

Мы останавливаемся возле дома, в котором находится наша квартира. Ли выходит из машины и громко захлопывает за собой дверцу. Обойдя автомобиль, он открывает мою дверцу. Обычно он подает мне руку, поскольку самой мне выйти из машины более-менее грациозно уже тяжело, но на этот раз он этого не делает. Он стоит рядом и смотрит, как я пытаюсь выбраться наружу. Когда мне это удается, он запирает дверцы и быстро идет к входной двери дома. У меня мелькает мысль, что он уедет на лифте без меня и что мне придется либо дожидаться лифта, либо подниматься вверх по лестнице, но он держит кнопку лифта до тех пор, пока в него не захожу я.

По правде говоря, мне не хотелось, чтобы он это делал. Я еще никогда не видела его таким и не знаю, безопасно ли находиться вместе с ним в лифте. Это ведь все равно что оказаться возле вулкана как раз перед началом извержения. Мое тело инстинктивно готовится либо дать отпор, либо броситься наутек, но мой мозг все время напоминает мне, что я на шестом месяце беременности и не смогу сделать ни того, ни другого. Я смотрю прямо перед собой, стараясь не встретиться с ним взглядом в зеркале из опасения, что это заставит его сорваться. Я вздыхаю, когда двери лифта открываются, выхожу из него и жду, когда Ли откроет входную дверь квартиры. Я уже едва ли не слышу, как внутри него шипит пар. До меня доходит, что это может быть как раз тот момент, когда он вспылит и ударит меня в первый раз. Возможно, вот именно сейчас все и начнется… Я захожу в квартиру вслед за Ли. Когда он запрет за нами дверь, я стану полностью беспомощной. Если я закричу, меня никто не услышит. И никто мне не поможет.