Даже удивлённая Мелина отвлеклась от разговора со взирающим.

— Действительно красиво, — а потом добавила, — отец всевидящий говорит, что Храм редко являет своё истинное лицо посторонним.

— Просто, наверно, в это время посторонних в Храме уже не бывает, — рациональная Алька не верила в мистические знамения.

— Думай как знаешь, но помощь Храма нам теперь гарантированна.

— У меня, ко всякого рода гарантиям, очень подозрительное отношение: они имеют обыкновение заканчиваться как раз тогда, когда помощь требуется.

— Мы сейчас не о пылесосе говорим, — Мелину явно злил Алькин цинизм.

— А мне не гарантии нужны, а вода с мылом…

— Будет тебе и вода и мыло. Только язвить прекрати. Мне кажется, что он тебя понимает.

— То есть как это? А что я такого сказала? Я же вообще молчу.

— Ты очень громко молчишь. Закрой рот, а то у меня не выходит.

— А ты скажи что-нибудь умное, — Алька от вредности не желала выполнять пожелание ведьмы, — или пусть этот скажет.

И „этот“ сказал на чисто русском языке:

— Вам с дороги отдохнуть надо, а потом мы все вместе поговорим.

Алькин рот захлопнулся так резко, что даже зубы клацнули.

Глава 8 О чём лучше молчать

Глава 8 О чём лучше молчать

Был тазик с тёплой водой, мыльный раствор в мисочке и жёсткая салфетка вместо губки. Конечно не Сандуны, но Алька наслаждалась и этим нехитрым комфортом.

Мелина тоже радовалась и давала советы.

Советы раздражали, но не воспользоваться ими было бы глупо. Самостоятельно Алька бы не справилась — не было у неё опыта в использовании примитивных средств гигиены.

Алька сидела, скрестив ноги, на жёстком матрасе, увёрнутая в застиранную простыню и, пропуская рыжую свою шевелюру сквозь растопыренные пальцы, пыталась ускорить процесс высыхания.