– Давай как-нибудь потом. Хорошо?

– Согласна, – кивнула Кассиопея. – Потом.

Однако в воздухе повисло то, что оба не высказали вслух. «Если будет это “потом”».

В тишину вторгся новый звук.

Гул вертолета.

* * *

Линь Йон сидел в ярко освещенном помещении. Единственное окно охраняли снаружи часовые с автоматами. Еще один, вне всякого сомнения, дежурил за закрытой дверью. Линь гадал, что сталось с Малоуном и Витт. Несомненно, сам он и Соколов были нужны Тану живыми. Горечь поражения черной тучей затянула лицо русского ученого, однако паники не было.

– Почему никому, кроме вас, больше не пришла эта мысль? – по-китайски спросил Соколова Линь. – Малоун говорит, что русские уже давно пришли к выводу, что запасы нефти являются возобновляемыми.

– Все не так просто. Сколько на планете имеется образцов нефти, чей возраст насчитывает две тысячи лет? Образцов достоверных, добытых из тех же самых месторождений, где можно взять свежую пробу? – Соколов помолчал, уставившись в пол. – Такое есть только в одном месте на всей земле. Здесь, в Китае. Кроме китайцев, так давно добывать нефть не мог никто. Лишь они одни. Доказательства здесь. И больше их нигде нет. – Голос русского ученого оставался тихим, словно он искренне сожалел о своем открытии.

– С вашим сыном все будет в порядке.

– Почему вы уверены в этом?

– Вы представляете для Тана слишком большую ценность. Он понимает, что мальчишка является его единственным рычагом давления на вас.

– По крайней мере до тех пор, пока Тан не узнает все то, что известно мне.

– Как много вы ему рассказали?

– Кое-что. Но далеко не все.

Вспомнив, с каким отвращением отзывался русский ученый на борту самолета обо всем, связанном с Китаем, Линь посчитал необходимым сказать:

– В Китае живут не одни только карлы таны.

За все время нахождения в заключении Соколов впервые поднял взгляд.

– Тут вы правы. Но все вы китайцы. И этого уже достаточно.