– Мне достаточно поисков угнанных автомобилей и пропавших домашних животных. Не хочу больше участвовать в расследовании убийств.

Ральф встал.

– Наверное, вам пора возвращаться к себе. Попытайтесь заснуть. Если вы правы, завтра нас ждет очень непростой день.

– Одну минутку. Я пришла сюда еще по одной причине. Лучше вам сесть.

16

Хотя Холли стала намного увереннее в себе и сильнее характером, чем в тот день, когда ей посчастливилось встретить Билла Ходжеса, ей все равно было сложно говорить людям, что они в чем-то не правы и им следует пересмотреть свое отношение к тем или иным вопросам. Та, прежняя Холли была вечно испуганной, робкой мышкой, которая нередко задумывалась о том, что, возможно, самоубийство станет спасением от постоянного ужаса перед жизнью, ощущения собственной никчемности и непреходящего чувства стыда. В тот день, когда Билл присел рядом с ней на скамейку у здания похоронной конторы, куда она не могла заставить себя войти, Холли мучило ощущение, что она потеряла что-то критически важное; не просто бумажник с кредитными картами, а целую жизнь, которую она могла бы прожить, если бы все сложилось чуть-чуть иначе или если бы Бог посчитал нужным добавить в ее организм каких-то важных гормонов.

Кажется, это ваше, сказал Билл одним взглядом. Вот, уберите поглубже в карман.

Но теперь Билла нет, а есть совершенно другой человек, во многом похожий на Билла: такой же умный, такой же добрый, временами веселый и, самое главное, такой же упорный. Холли не сомневалась, что Биллу понравился бы детектив Ральф Андерсон, потому что Ральф, как и сам Билл, не бросал начатое расследование и стремился восстановить справедливость.

И все же они очень разные. Причем дело не только в значительной разнице в возрасте: Ральф был на тридцать лет младше Билла в год его смерти. Билл никогда бы не совершил ту ошибку, которую совершил Ральф, поторопившись арестовать Терри Мейтленда на глазах всего города, предварительно не разобравшись со всеми деталями дела. И это только одно из многих различий между ними, и, наверное, даже не самое важное, как бы Ральф ни терзался.

Господи, помоги мне сказать ему все, что нужно, потому что другого шанса уже не будет. И пусть он меня услышит. Господи, пожалуйста, пусть он меня услышит.

Она сказала:

– Вы и все остальные всегда говорите о чужаке в сослагательном наклонении.