– Отлично, можно проработать этот вариант. – Я беру маркер и рисую еще одну шкалу. – Если Гардинер выехал из Оксфорда сразу после того, как оставил голосовое сообщение, во сколько он добрался бы до Уиттенхэма?
Гислингхэм размышляет:
– На машине в такое время всего за полчаса.
– То есть в Уиттенхэме он в семь тридцать или, может, семь двадцать пять. А выехать оттуда надо около семи пятидесяти, чтобы успеть на поезд в Дидкоте в восемь пятнадцать. Хватит ли на все времени, вот в чем вопрос. Бросить машину, отвезти коляску на холм, оставить там сына – и все это меньше чем за тридцать минут…
– Думаю, да, сэр, – отвечает Сомер. – Впритык, но возможно. Он успел бы.
Гислингхэм кивает, Бакстер тоже. Только один человек так и не промолвил ни слова.
Куинн.
* * *
Выйдя из штаба, Гислингхэм хватает Куинна и заводит в соседний пустующий кабинет.
– Что за хрень? Тебе жить надоело? Фаули и так уже на тебя косо поглядывает. Если так продолжится, скоро он все поймет.
Стоявший спиной к нему Гарет медленно поворачивается. Гис никогда не видел его таким изнуренным.
– В чем дело? Что-то не так?
Сержант грузно оседает.
– Она соврала. Пиппа соврала в своих показаниях. Это мелочь, но я-то знаю.
– Ты о сообщении? – Гислингхэм выдвигает себе стул.
Куинн кивает:
– Она утверждает, что тем вечером отправила Гардинеру сообщение, а я видел все эсэмэски на ее телефоне. Ничего она тогда не писала.
– Может, удалила?
– У меня такой же мобильный. Удалишь одно – удаляется вся переписка. Сообщения в тот вечер