– Вот он, буржуй. Благодетель. Пришел спасать нас. Придурок!

И все мешалось в голове: то ли весна в Испании сейчас, то ли подмосковная зима. То ли он на ферму возвращается, то ли с Кнопкой – совсем юной, испуганной – ведет ее подопечных детдомовцев в поход.

– Иди ты в одно место со своими подарками. Не нужно нам ничего! – Голоса детей звучали все громче, забивали гвоздики в мозг.

Томский растерянно оглянулся.

Теперь и пейзаж вокруг – гротесковый, странный. Беленый испанский домик, а рядом – почерневшая от времени изба. С вершины кривой, наполовину засохшей березы гикает ворона. За одним из оконцев хвалится розовыми боками хамон, за другим – почему-то пластмассовая елка, украшенная дешевой гирляндочкой.

Михаил поспешно повернулся, оставил позади странный, слившийся воедино мир. Прошлое и будущее. Правду и вымысел.

Побежал вверх – на ферму, в свой новый дом.

Слева вдруг мелькнул – он от удивления заморгал – кусочек Тверского бульвара. Выше, на горе, засветились огни – точно как на Монмартре. Справа засверкали миллионами искр фонтаны Белладжио из Лас-Вегаса.

Сжал голову руками, твердил себе: «Чушь! Мираж!»

Бог, что ли, старается его пленников защитить? Лишить его разума, чтобы он забыл о них, отступился?!

Нет.

Томский доведет свою месть до конца.

В дом даже не зашел – сразу отправился в подвал.

Севка как раз успел очнуться.

* * *

– Миша, МИШЕНЬКА! Ну не хотел я их убивать!!! – из последних сил орал друг.

Томский отшвырнул нож – если не взять себя в руки, он прикончит его сейчас, не выдержит.

А добивать пока рано. Нужно прежде узнать.

Томский изо всех сил врезал кулаком жертве под дых, выкрикнул:

– А что ты тогда хотел?!