— Нет, я сказал, что никогда!

Тот наклонился, подхватил выпавший лист и подал архитектору, стараясь оставаться максимально серьезным:

— Конечно, мессир Брунеллески.

Филиппо посмотрел на лист, на Лоренцо и вдруг рванул обратно к Козимо, стоявшему в двери кабинета.

— Впрочем, при одном условии…

— Слушаю вас, мастер, — чуть склонил голову вправо Козимо, словно демонстрируя высшее внимание.

— Нет, условий будет несколько! Я объявлю о них завтра! — Брунеллески выхватил из рук Козимо второй потерянный лист, который тоже подобрал с пола.

Сделав громогласное заявление, Брунеллески бросился прочь, но возле Лоренцо остановился, ткнул тому в лицо бумагами и добавил:

— Я сказал — завтра!

— Конечно, мессир Брунеллески, — как и старший брат, поспешно согласился Лоренцо.

Когда возмущенный архитектор удалился, Лоренцо осторожно поинтересовался:

— Чего это он?

Такие взрывы были привычны, Брунеллески бушевал каждый день. Козимо усмехнулся:

— Как всегда. Набрал кучу проектов, но не желает посвящать в свои идеи помощников, все сам и сам, мечется из города в город и ничего не успевает.

— Почему ты носишься с ним и с другими, словно они…

Договорить не успел, брат повысил голос:

— Они гении, Лоренцо! — И уже мягче объяснил: — А с гениями должно обращаться так, словно они не из крови и плоти, а сотканы из звездной пыли.

Лоренцо притворно вздохнул:

— Жаль, что я не гений.

— Ты гений, только в другом. Ну как дела?