– Не могу, – сказал он.

– Ты все равно меня не остановишь, – сказал я спокойно, хотя внутренне спокойствия не чувствовал. – Все уже кончено, отпустишь ты меня или нет. Не делай себе хуже.

– Не знаю, что ты там разузнал, как тебе кажется…

– Что ты убил своего младшего брата? – Эти слова вырвались у меня сами собой. Я все время думал о мальчике с бейсбольной карточки, о том, что Дэнни был совсем немногим старше его. – И закопал его тело где-то в пустыне?

Патрик отступил назад, как будто я толкнул его.

– Я бы никогда не поднял руку на Дэнни.

Обманщик всегда распознает обман. Я должен был услышать фальшивые нотки в голосе, но Патрик говорил искренне. Должно быть, он умел врать лучше, чем я думал. Лучше, чем я сам.

– Он был еще ребенком, Патрик, – сказал я. – Может быть, не идеальным, но он заслуживал любящую семью. Не такую, где его убьют и будут заметать следы.

– Я его не убивал! – воскликнул он и вдруг схватил меня, но не так, будто хотел ударить, а так, будто хотел поговорить лицом к лицу, заставить понять. – Это был мой брат, я любил его. Я бы никогда его пальцем не тронул.

– Но ты внушил своей матери, будто это она его убила, – сказал я, вырываясь из его рук, – шантажировал ее, чтобы она все скрывала. Заставил ее мучиться виной и смотрел, как эта вина разрушает ее с каждым днем. Что ты об этом скажешь? А о Миа и Николасе? Они ведь все время надеялись, что Дэнни жив и когда-нибудь вернется домой, а ты знал, что он погиб? Знал, потому что сам убил его?

Вдруг дверь распахнулась, и вошла Лекс, нагруженная пакетами с продуктами.

– Эй, что это вы тут…

– Лекс, уйди отсюда, – рявкнул Патрик.

– А она знает? – спросил я. – Наверняка. Ты же заставил ее врать ради тебя, говорить, будто она видела Дэнни утром в тот день, как он пропал.

Лицо Лекс стало белым, безжизненным, и пакеты выпали из рук.

– Лекс, – тихо сказал Патрик. – Пожалуйста. Уйди.

Но я кипел от злости. На всю несправедливость того, что случилось с Дэнни, и того, что случилось с мальчиком с бейсбольной карточки. На то, что сделал Патрик с Николасом, Миа и Лекс. Коверкал и калечил эту замечательную семью, пока не сломал.

– Что ты еще заставил ее сделать? Как ты ей рассказал, что убил его?

Лекс закрыла рот руками.

– О господи, – проговорила она.