— Потому что… — Он казался беспомощным и растерянным. — Может быть, просто потому, что сейчас не то время.

— Потому что война?

— Война… Это ад, бушующий где-то далеко! Виктория, ты вообще не имеешь никакого представления о том, что там творится и как мало вы здесь об этом знаете. Ты не знаешь ничего, совсем ничего! Ты жалуешься на то, что бензин нормирован и ты больше не можешь ездить повсюду, и что каждый день на обед вы едите баранину, потому что другого мяса нет, и что вообще все стало значительно сложнее — из этого складывается твое представление о войне. Время от времени — пара равнодушных сообщений по радио о погибших солдатах и затопленных кораблях. Но ты не представляешь, что все это означает на самом деле.

— И что ты хочешь этим сказать?

— Я хочу этим сказать, что как минимум в данный момент не могу думать о том, чтобы иметь какие-то отношения с женщиной. Для этого я несвободен. У меня в голове вертятся совсем иные мысли.

«Я должна уйти, — подумала Фрэнсис, ощущая неловкость, — все это не предназначено для моих ушей».

Прошло несколько секунд, и Виктория сказала — очень мягко:

— Забудь об этом. Хотя бы ненадолго. Забудь войну и весь этот ужас. Забудь, что ты немец, а я англичанка. Просто дай нам немного времени. Немного жизни.

— У меня нет времени, Виктория. Я уже сообщил Фрэнсис, что завтра уеду из Уэстхилла.

— Что?!

— Я попытаюсь пробраться домой. Каким-то образом у меня это должно получиться.

Опять молчание.

— Это безумие, — наконец сказала Виктория.

В первый раз за все время, что Фрэнсис стояла на улице и слушала, она согласилась со своей сестрой. «Скажи ему это, Виктория», — просила она про себя.

— Безумие это или нет, но я должен попытаться. Просто не могу больше сидеть здесь сложа руки. И так слишком долго колебался.

— У тебя ничего не получится. Ты погибнешь!

— Шанс выжить есть всегда. Для меня лучше воспользоваться этим шансом, каким бы ничтожным он ни был, чем постепенно терять самоуважение. Может быть, ты меня немного понимаешь…

— Я не понимаю, как можно бросаться в открытое море.

— Мне жаль, Виктория, но я не изменю свое решение.

— Почему я для тебя так мало значу? У тебя в Германии есть другая женщина?