– Либ вот она, здесь. Я сейчас ее обнимаю.

Компьютер поцокал языком:

– Ах, Дити! Доктор Дити! Я только что объяснила тебе, что Либ, с которой ты обнимаешься, – это клон. После того как они выкачали из того мозга всю память, от него остался только корм для собак. Ей – ему – разодрал спину местный аналог пещерного медведя. Выдрал весь хребет. Когда Иш с ним покончила, Лаз опять его заморозила, мы отвезли его обратно и вывели на орбиту, где потом его и нашли – к нашему большому удивлению.

– А почему вы так удивились, ведь вы сами его там оставили?

– Есть в этом доме хоть один математик? – громко поинтересовалась Дора.

– Перестань, Дора. Спасибо, что рассказала мою эпопею – каждый раз, когда ее слышишь, узнаешь что-то новенькое. – Либ повернулась ко мне и тихо сказала: – Тут, двойняшка, с одной стороны биологическое время, с другой физическое. Проследи за ходом стрелы энтропии через петли биологического времени и поймешь, что Лазарус каждый раз искренне удивлялся, несмотря на то что сам устраивал – должен был устраивать – себе все эти сюрпризы. Обычная грамматика тут не годится. Дити, насколько я понимаю, ты изучала семантику. Давай попробуем сочинить грамматику, которая подходила бы для сложной структуры шестимерного пространства-времени? Я вряд ли смогу быть особенно полезной, но по крайней мере буду тыкать тебя носом в ошибки.

– Вот было бы здорово!

Я действительно так считала. Моя двойняшка такая прелесть, что, может быть, Дити и сама не так уж плоха.

Глава сорок первая

Глава сорок первая

Кошка может угодить в любую ловушку, но только один раз…

ДЖЕЙКОБ:

Если А, то В. Я считаю себя математиком-рационалистом, не одним из тех романтиков, кто опозорил нашу профессию всякими нелепостями вроде определения «бесконечности» как числа, смешения символа с объектом или обращения с незнанием как с известной величиной. Когда я оказался в стране Оз, я не решил, что сошел с ума. Наоборот, это помогло мне эмоционально подготовиться к встрече с другими «вымышленными» персонажами.

Допускаю: возможно, что я сейчас сижу под замком в палате для буйных. Однако это допущение не имеет никакого смысла, кроме самоубийства личности. Я буду действовать, руководствуясь тем, что говорят мне мои чувства. Я не такой, как тот невежда, который, увидев жирафа, сказал: «Таких животных не бывает».

Вот я лежу в постели со своей очаровательной женой Хильдой в просторной каюте космической яхты «Дора» в качестве гостя абсолютно вымышленного Лазаруса Лонга. Разве это достаточное основание нащупывать рукой кнопку для вызова еще более вымышленной медсестры, которая сделает несуществующий укол, чтобы снять эту галлюцинацию? Постель мягкая и удобная, а что до Хильды, то мне может позавидовать сам царь Соломон, и Магомету со всеми его гуриями до меня далеко.