Тут мгновенно вмешалась Шельма:

– Кто-нибудь из вас обещал доставить его обратно на мой корабль?

– Как ты сказала – на чей корабль?

– На мой корабль, Вуди. Я жду ответа, джентльмены.

– Я ему ничего не обещал. А ты, Джейк?

– Нет. А ты, Дити? Хильда?

– Только не я, папа.

– И не я, Джейкоб. Вуди, сегодня утром мне показалось, что ты прозрел. Допускаю, что я и сама не идеал порядочности. Но даже пират должен знать, что может положиться на своих сообщников. Мы с тобой ударили по рукам как партнеры. По-видимому, ты даже не понимаешь, что это такое. Тем не менее я не намерена тебя здесь бросить. Не пройдет и недели, как тебя уравновесят. Насмерть. Или еще похуже. Поэтому мы доставим тебя обратно. Между прочим, угнать «Аю Плутишку» невозможно. Я знаю, что ты как-то угнал корабль куда большего размера. Но тот был хуже защищен.

– Лазарус! Скажи им!

– Либ, я ждал, когда командор выскажется. Этот труп никто не убивал – он всегда вел жизнь «овоща».

Лазарус был заметно смущен.

– Лет тридцать назад мы открыли на Терциусе медицинское училище. Совсем маленькое, скорее лишь отделение клиники. Но там проходят генную инженерию, и студенты должны как-то практиковаться по этой специальности. Обычно неудачные клоны убивают, замораживают и исследуют их ткани. А за клоном, который принялся – у которого не заметно никаких отклонений или нарушений, – ухаживают и позволяют ему развиваться, если его генетический родитель хочет получить запасное тело и готов за это заплатить. Или же, чаще всего, если здоровый клон получился как побочный результат лабораторной работы, правила этики требуют его подконтрольного уничтожения не позже конца первого псевдотриместра, прежде чем он проявит активность.

Этот квазиаборт не смущает ни студента, ни донора ткани, поскольку донором почти всегда является одна из студенток, и если это ее смущает – значит она ошиблась в выборе профессии.

Но и тогда, когда донор – кто-нибудь еще, никаких моральных проблем обычно не возникает. Студент рассматривает этот клон как квазиживой гистологический препарат, который ему больше не нужен, а донор ткани не может испытывать моральных проблем, потому что ничего об этом не знает.

– А почему, Лазарус? Если кто-то вздумает колдовать над моими клетками, я хочу об этом знать.