Закапал дождь, и Рефат раскрыл над их головами широкий купол зонтика.

Вокруг, в странной тишине, зашуршали капли по невидимым листьям едва различимых в темноте деревьев.

Прошли мимо скамейки, и Виктор вдруг остановился, заметив лежавшего на ней человека.

— Ты чего? — спокойно спросил Рефат. — Пошли дальше.

Это или мертвый, или пьяный.

Виктор все еще стоял, у него было такое ощущение, будто он где-то на другой планете.

Рефат спокойно наклонился над лежащим телом.

— Пьяный, — сказал он, выпрямив спину. — Пьяный и побитый. Видно, карманы ему уже почистили, так что больше ему терять нечего. Пошли. Не замерзнет!

Оставив скамейку со спящим телом позади, они углубились еще дальше в парк, казавшийся в это время зловещей лесной чащобой.

— Я пробуду здесь еще два дня, — проговорил после пятиминутной паузы Рефат. — Будут новости — получишь письмом. А теперь можем обратно. Чудесный здесь воздух. Даже влажность какая-то теплая, нежная. От такой и насморка не возникнет!

Они еще раз прошли мимо спящего на скамейке человека. Впереди расплывались на фоне темного неба желтые пятна фонарей.

* * *

Уже два дня продолжался дождь, и Ник сидел в квартире, сидел за передвинутым вплотную к окну столом, лицом к окну. Заканчивалась вторая бутылка «Абсолюта», купленная предыдущим вечером в местном супермаркете. Он еще раз налил водки в стопку, а в стакан добавил пива из жестянки.

Его красные и опухшие глаза смотрели на улицу, на сумерки, стекавшие ежесекундно дождем на землю. Там, за непрозрачной стенкой дождя горели два окна в доме напротив. Но это было словно где-то очень далеко. А здесь, отгороженный от всего мира дождем и горем, сидел Ник. Отрешенный, отлученный страшной новостью от реального мира.

Он снова выпил водки и запил пивом. Глаза чесались, но он, как школьник, удерживал руки силой воли на столешнице. Рукам разрешалось касаться только стопки, бутылки и стакана.

Странное воспоминание заставило его вдруг обернуться и остановить свой взгляд на магнитофоне, стоявшем на подоконнике окна на половине Сахно.

Нетвердым шагом он прошел туда. Включил магнитофон .и повернул ручку громкости. Сквозь шипение застучало записанное на пленку сердце. Этот звук вызвал у Ника дрожь, но он не выключил магнитофон и даже не сделал тише.

Постояв пару минут, вернулся за стол, и теперь ему это сердце словно в спину стучало.

Первый раз в душе родилась искренняя жалость к Сахно. Ник вспомнил его историю про жену или невесту, которую беременной сбила насмерть машина. Уже не было так важно: был ли это несчастный случай или наоборот. Была важна сама смерть, ее факт. Ведь и у Ника сейчас не возникали никакие мысли о причинах этого пожара. Нет, конечно, это был несчастный случай. Кому бы понадобилось что-то другое… Кому? Так страшно и банально. Желание спастись от холода, приведшее к огню… Но ведь там была эта старая буржуйка! От нее ничего не могло бы загореться, если, конечно, топить аккуратно…