Монахиня возвела Самохина на постамент, указала на ложе и ушла. Несмотря на диковинную обстановку с птицами, постель была вполне цивильная, с толстой махровой простыней, пуховым одеялом и множеством больших и малых подушек, и от всего этого несло стерильностью. После дороги, пыли, жары и пота сначала бы в баньку сводили, но тут, видно, были иные нравы…

Поболтавшись по пирамиде, Самохин достал телефон — связи не было, вероятно, экранировали стены. Он вышел к озеру и шкала уровня чуть расширилась, однако сигнал не проходил и срывался. Возможно, тут и в самом деле связь была неустойчивой, и следовало найти место, где четко улавливалась волна. Конечно, хорошо было бы забраться на пирамиду!..

Прогулочным шагом туриста он прошел по брусчатке в один конец городка, часто поглядывая на экран телефона, потом в другой: было полное ощущение, что в Тартаре никто не живет — стерильный песок, глухая и пустынная тишина, в том числе и в эфире. Однако возле каждой пирамиды следы присутствия человека все-таки были в виде расплывшихся отпечатков деревянных сандалий, значит, люди когда-то выходили из этих склепов. Во многих был открыт вход и на ступенях белел песок, принесенный на ногах. Сильнее всего было натоптано возле подземного арочного входа в центральную, возвышающуюся над другими, как пирамида Хеопса.

Постояв возле строительных площадок — негромко переговаривающиеся между собой рабы при появлении Самохина тоже замолчали — он направился к пирамиде, что стояла на отшибе, среди невысоких сосен, растущих прямо из песка. С виду она была такая же, как остальные, только облицована не гранитом, как вначале показалось, а искристым, розоватым таганаитом — редким поделочным камнем, основные запасы которого были на Урале в виде целой горы Таганай и еще где-то в Индии. Этот загадочный камень довольно часто использовали целители, связывая его происхождение и свойства с божественной волей.

И еще вокруг пирамиды из таганаита не было ни единого следа, и едва Самохин приблизился к закрытому плитой входу, как будто из-под земли возник человек в трико песочного цвета и такой же маске. По его позе и движению, это был охранник, хотя и безоружный. Он встал на пути, как фашист, расставив ноги и заложив руки назад.

— Что, сюда нельзя? — мирно спросил Самохин. Тот, словно лев, сделал два угрожающих шага навстречу и встал, показывая, что не пропустит.

Только что хвостом по песку не стучал…

— Нельзя, так нельзя… — Самохин обошел пирамиду стороной и оказался в лесу, где вместо песка под ногами зашуршал мох.