— Ну, два человека со мной, два на маршруте и еще два на объекте.

— На каком объекте?

— Там, где пилят жемчуг…

— Это хорошо. Что вы там делаете?

— Сергей Николаевич… Я, конечно, понимаю, но есть такое выражение — служебная тайна…

— Ты иди и скажи это Хлопцу. Майор что-то вспомнил, затосковал.

— В общем-то, ничего особенного… Пирамиды прослушиваем пока, собираем первичную информацию…

— И что же пирамиды?

— Молчат, — вздохнул он. — Круглыми сутками. Будто там не люди — мумии. Это же надо… Один Власов стоит за станком и плачет.

— Кто это?

— Да камнерез, помнишь? Пилит и плачет…

— А что он плачет?

— Жемчуг жалко… И еще в одной пирамиде иногда слышится какой-то неясный звук.

— В какой?

— Есть там одна, немного в стороне стоит. Искристая такая…

Самохин остановился.

— И что за звук?

— Я только в записи слышал… То ли женский смех, то ли слезы, не разобрать. Спецы по акустике говорят, такой звук может издавать камень, которым она облицована.

— Таганаит?

— Ну да… Будто в нем особая кристаллическая структура, реагирующая на тепловые или магнитные изменения. Днем, например, кажется плач, а ночью смех. Или наоборот…